Злой город

Полководец скрипнул зубами. Во время похода по Руси все собственные запасы огненного порошка были израсходованы. Кто же думал, что незначительная пограничная крепость станет огрызаться огненными зубами? Утешало одно – в Нанкиясу сама земля богата особой солью, из которой делается потрясающий небо гром. Вряд ли жирные почвы урусов содержат много того вещества. Во всяком случае, ни в одном городе, сожженном во время похода, Субэдэ не встречал даже намека на чжонь-тхай-лой.

«Неужто среди урусов…»

Субэдэ зажмурился на мгновение, отгоняя предположение, больше похожее на сказку. Мертвые не воскресают, а последнего колдуна, владеющего секретом громового порошка, по приказу Субэдэ зарезали во сне верные кебтеулы – колдун был словоохотлив и заслужил легкую смерть.

Но как бы там ни было, штурм откладывать нельзя. Кипчакские лучники и так уже перешептываются и нерешительно оглядываются на холм. Того и гляди не урусов, а трусливых кипчаков придется насаживать на копья тумена.

Субэдэ щелкнул пальцами. Ожидающий сигнала толстый барабанщик на большом белом верблюде не заставил себя ждать. Оглушающий рокот наккаров – барабанов, схожих с гигантской медной глоткой, поперек которой натянули большой кусок кожи, разнесся над полем.

Лошади охранной сотни Черных Шулмусов настороженно запрядали ушами. Лишь многолетняя выучка и страх перед яростью всадников не позволяли им броситься вскачь, подальше от жуткого звука. Только конь Субэдэ даже не дрогнул под седоком, да белый верблюд продолжал невозмутимо двигать нижней челюстью, пережевывая свою жвачку, – он был глухим, и барабаны не доставляли ему ни малейшего беспокойства. В его уши еще при рождении ткнули раскаленной спицей, проколов перепонки.

Субэдэ негромко отдавал приказания – и под рокот наккаров, словно повинуясь невидимой руке, пришло в движение войско. Кипчакские лучники, забыв о нерешительности, послали вперед коней. Быстрее, еще быстрее…

Словно две длинных змеи заструились к крепости, готовясь броситься, обвить черными телами, задушить в объятиях, напоить ядом русский город…

– Сдурели, что ли? – усмехнулся молодой витязь, прикладываясь к ложу самострела. – Голой грудью да под стрелы? Трупами ров запрудить решили?

– Погодь, – нахмурился Кузьма, надвигая на переносье стрелку шлема. – Были бы так просты ордынцы, не стонала б Русь сейчас, словно косуля подраненная…

Кузьма не ошибся.

До кольев, торчащих на краю крепостного рва, оставалось не более пяти саженей, когда две змеи вдруг резко отвернули головы в разные стороны – и сотни стрел взметнулись надо рвом. Орда закрутила свою знаменитую «карусель».

– Ох, ёоо! – выдохнул Кузьма, приседая за тын и сдергивая вниз молодого витязя, завороженного невиданным зрелищем – тучей стрел, заслонившей солнце. – Вот те и голой грудью под стрелы!

Основной удар железных жал пришелся по проезжей башне – главной цели штурма. Сейчас с холма Субэдэ было видно, как две линии всадников превратились в два гигантских вращающихся кольца, похожих на змей, проглотивших собственный хвост. На стены города сыпался непрекращающийся град стрел, и лишь двускатная бревенчатая крыша над головами русских воинов, принявшая на себя основную долю навесного обстрела, спасала защитников от неминуемой смерти.

– Если бы не еда… – прошептал Субэдэ.

Если бы не приказ хана, желающего пополнить запасы в захваченном городе, крыша сейчас бы уже пылала, подожженная горящими стрелами, а ее защитники метались бы по стене, спасаясь от нестерпимого жара. Только непонятно, зачем они так густо устелили ту крышу дорогими мехами? Кичатся богатством? Что ж, тем хуже для них.

– Давай-давай, пришпиль шкурки понадежнее, – проворчал воевода, прячась за тыном. – Авось когда до горящих стрел дойдет, оно нам пригодится…

В щель между крышей и тыном влетала лишь одна стрела из десяти.

– Дети шакалов! – застонал Субэдэ. – Проклятые кипчаки тратят стрелы впустую! Дай сигнал – бить только по живым целям, не давать высунуться!

Рокот барабанов стал отрывистее…

Дождь стрел внезапно прекратился. Беспрерывный стук по крыше сменился одиночными посвистами, которые порой заканчивались вскриком или сдавленным стоном.

– Силу показали, теперь по одному выцеливают! – заскрипел зубами Тюря, в бессильной злобе стукнув кулаком по длинной рукояти, на которую был насажен обыкновенный колун.

– Ты, парень, топор не забижай, он тебе еще сгодится, когда басурмане на стену полезут, – посоветовал оказавшийся рядом Игнат. – Ежели доберутся, конечно. А пока пущщай постреляют, пока наша ответка готовится…

– Выдвинуть камнеметы! – приказал Субэдэ. – Желтозубым – прикрывать орудия!..