Злой пес

В тумане свистнуло. Тут же, плотно чпокнув, старшего пробило длинной зазубренной стрелой. Свистнуло, еще, опять… Одна, вторая… Старший, захрипев, пропал в тумане, захлебываясь в булькаюшем кровью кашле.

Туман рычал двигателями, пялился желтыми злыми глазами противотуманок. Слоно испугавшись стали, крови и накатывающей злобы, мгла отступила, выпустив наружу ребристо-хищную морду бронированного гантрака.

Огромный КрАЗ – с треугольником тарана на вытянутой морде, с черепами по верхней части капота – выкатился первым. Встал, щуря черные проемы защитных экранов на стеклах. На высоких трубах, наваренных за кабиной, торчали остроклювые костяные головы крыложоров, колыхались на ветру огромные маховые, иссиня-черные, перья, вырезанные из крыльев.

Женщина, та самая, недавно плакавшая, стянула противогаз, блестя совершенно сухими глазами в россыпи морщинок. Сжала губы, глядя на проводника, державшего в правой, шестипалой руке короткого трехствольного уродца, направленного на группу.

– Ты из Черных воронов?

Проводник молча кивнул.

– Зачем мы вам? Мы же договорились…

КрАЗ скрипнул люком, прорезанным с тыльной части кабины. Звонко звякнули подкованные каблуки. Цок-цок-цок…

Высокая, узкоплечая и сутулая фигура вышла из тумана. Остановилась рядом с людьми. На бледном лице выделялась татуировка – пляшущие змеи. Почти черные, на выкате, глаза уставились на говорившую. Серо-синие губы шевельнулись, показав кривые острые зубы:

– Договариваться с вами, с чистыми? С чистыми людишками, живущими под землей, как черви? Ты смеешься?

– Зачем мы вам? – упрямо спросила женщина.

Она не успела заметить движения и не услышала выстрела. Ее тело глухо упало в туман под крыльями самолета-памятника.

– Ты – точно не за чем. А вот ваши дети и две вон те кобылки… Добро пожаловать в настоящую Самару, девочки и мальчики. В настоящий ад. Не то что ваш детсад.

Глава первая. Не робкий не голубь гордо реет…

Ветер пах весной. Самой настоящей, без придури и обмана. Сладко, как и должно в мае, если тот на календаре. Травой и листьями, редкой гарью от костра из сухостоя и подобранных веток. И подснежниками, мать их, натурально, вылезшими наконец-то сраными подснежниками. Подтухшими, само собой.

Хаунд втянул воздух, скаля в ухмылке клыки и ровные желтоватые зубы, втянул аромат жизни широкими ноздрями горбатого носа. Он доволен, да, очень доволен, так и есть. Было с чего. Хаунд любил весну. Все оживает, заполняет собой недавние бело-серые пейзажи зимнего города. Прыгает, скачет, бегает, ползает и летает, шайссе. Вот прям как сейчас…

Караван из четырех носильщиков и их хозяина замер, вжимаясь в щели между ржавыми останками машин на парковке. Верно, где еще охотиться крыложорам, как не на людных дорожках-тропинках? А уж автостоянка, охренеть какая огромная, у держащегося «Космопорта» очень оживлена и всегда под завязку наполнена вкусными людишками. Вот они сюда и тянутся, доннер-веттер.

Длинное серое здание торгового комплекса, торчавшего на самом высоком самарском бугре, облюбовано всякой пакостью давно. Еще бы, сюда люди снуют постоянно, за одним, за другим. Прячься себе, сиди и жди, пока завтрак-обед-ужин сам припрется на двух ногах. И оно, если вдуматься, неплохо. Ему-то, Хаунду, всегда найдется подработка. Пусть и не самая выгодная, но все же… Жизнь-то человеческая сейчас ни в грош не ставится, верно, а вот груз у носильщиков – дело другое.

Ни о каких консервах и жратве речь не идет, все давно протухло или превратилось в говно да прах с пылью. Но ведь громада комплекса манит совсем другим.

Остатки хозяйственно-бытовых отделов, что самостоятельных клетушек, что «Ашана», не говоря о громаде строительно-ремонтного «Леруа Мерлен»… Это же настоящий Клондайк, что и говорить. Даже цемент иногда находится вполне себе пригодный. Или пластиковые трубы с фитингами для водных систем… как сейчас, например. Вон, четверо бедолаг, подрядившихся тащить на себе серо-белые трубы и мешки с кранами да муфтами, жмутся, косятся на торгаша, лапающего старенький Иж.

Купец попался умный, охотничья двустволка сейчас в цене. Заводу «Коммунар» с Петра Дубравы пришлось несладко, но ему удалось уцелеть. И не просто уцелеть, а основать личное курфюршество по всему юго-востоку города. А как еще, если завод федерально-казенный делал порох и все, что взрывается? Запасы оказались хорошими, а главное сокровище – люди, – выжили. То-то. Потому гаденыш-барыга сейчас и хватается за свой «ижак», но защищать если кого и собирается, то только себя, натюрлих.

Крыложор и его потомство, три аспидные бестии, крутили восьмерки над своим запланированным перекусом. Дырявые паруса кожаных крыльев, натянутые на странно выгибающиеся суставы с ребрами, должны вроде как еле-еле носить тварей в воздухе… Только должны – не значит «обязаны». Свихнувшаяся в Войну матушка-природа класть хотела на нормальную аэродинамику. Потому крыложоры и не боялись одинокого человечка с ружьем. Их же трое.