Злой пес

И, чертовой сюрреалистичной картинкой, попавшей сюда не иначе как из доброго детского сна, со старых чешских стальных такс, навеки заснувших на ржавых рельсах, красно-белым дрожащим облаком слетали ломкие бабочки краски. Слетали, кружась в прощальном танго с ветром, огорченно роняющим их в серый колыхающийся ковер пыли.

– Словами не передать… – гулко и сдавленно всхлипнула женщина, стоявшая рядом с Хаундом. – Это… это…

– Просто опизденительно красиво, йа… – Хаунд согласно кивнул и пошел себе дальше. Хватит ненужных сентиментальностей и глупой романтики. Вокруг все умерло, не надо вздыхать.

Тетка чего-то там забурчала, да и ладно, пусть ворчит. Романтику ей нарушили, ай-ай…

Плакат перед стадионом и красными… остатками буро-кирпичных пятиэтажек был простым. Стрелка направо и надпись «Жить – иди направо».

Фейсы Прогресса, объединившись со службой охраны, породили чертовски действенную штуку. И, проходя между двумя блокпостами, прячущимися в когда-то жилых корпусах то ли общежитий, то ли малосемеек, Хаунд иногда даже радовался, что между ним и Прогрессом не пробегала черная кошка. И, вроде бы, не планировала.

Рвы, заграждения, колючка, растянутая между домами, и только неширокий, как раз рельсы со шпалами уложить, кусок асфальта между ними. Стальные кабины старых грузовиков, вмурованные в кирпич и смотрящие через щели в бронеплитах, несколько прожекторов, сейчас включенных едва на четверть и просто подсвечивающих путь.

Сколько же их смогло выжить тут, в бомбарях огромных заводов и цехов? Хаунд считать не пытался и заказов на такую информацию не принимал. Ссориться с заводчанами в его планы не входило вообще. Но… но кое-что он все же понял. Не так много, и каждый человек на счету.

Следующие красные дома, их остатки, Прогресс, забирая назад свое, а строилось-то тут все именно под завод, развалил по кирпичику, потратив уйму времени и средств. Подходили к делу с выдумкой и инженерным образованием, используя самопальную взрывчатку и механизмы, что, наверное, применяли еще египтяне, строившие пирамиды. А завершили дело кувалды, сваи и кирки, превратившие когда-то по-советски уютные дома в пустырь, густо покрытый серо-красным крошевом.

Второй форпост, перед выходом к трамвайным линиям и узкой полоске асфальта перед корпусами и проходной, собрали, как конструктор, из контейнеров маленького рынка. Сварили те вместе, вогнав между ними несколько самосвальных кузовов, развернутых к тропке от метро. Пустырь вокруг сиял в свете прожекторов, весь усеянный битым стеклом, торчащим вверх острыми зубьями битых бутылок и стекол, уцелевших в первые дни после Войны.

Стены укрепления молчали, Савва, ведущий группу, просемафорил фонариком, закрывая ладонью лампу. Световые пароли менялись не просто каждый день, менялись три-четыре раза за сутки, и пройти просто так под стволами автоматического оружия не вышло бы, захоти кто отправить диверсантов.

Начал накрапывать мерзкий мелкий дождь, старательно лезущий за плотно застегнутый плащ и быстро начавший стекать с капюшона. Под ногами, квасясь от сырости, расползалась серо-желтая грязь. Площадь перед Прогрессом тонула в вечернем тумане, плевать хотевшим на дождь и собиравшимся здесь, изо дня в день, последние двадцать лет.

Крайний внешний рубеж обороны Прогресса проходил и тут, темная полоса вала и вынесенных постов виднелась вдалеке. Но сегодня Хаунд в ту сторону точно не собирался. Переговоры по делу Лукьяна можно провести и попозже, все равно понятно многое. А сейчас…

– Данке, Савва. – Он повернулся к вожатому группы. – Про дерево помню, йа. Займусь, скоро получишь ответ. Ауфвидерзеен, майн фрёйнд.

– Пока.

Савва, как-бы торговец и самый настоящий преемник коренных фейсов, смотрел ему в спину. Отчего-то Хаунду сильно хотелось нацепить бронежилет.

По мосту раньше ходили машины и трамваи. Параллельно шел еще один, железнодорожный, чьи рельсы разбегались сразу на несколько предприятий. Кордон Прогресса перекрывал все, но Хаунд прошел в стороне, решив не показываться на глаза. Сложно ли двухметровому набору мускулов, жил и крепких костей, весом за сто кило, провернуть такую штуку? Кому да… но не мутанту, тут природа-матушка и геном-батюшка сильно постарались.

По пологому спуску вниз, к застывшим остатками состава, в день Войны шедшего на восток. Металлические коробки для угля и открытые платформы с разобранными комбайнами. Фон вокруг них давно пропал, но практичные жители Прогресса пока состав не трогали. И правильно делали. Тупоносый локомотив ВЛ застыл как раз перед пешеходным переходом, чуть дальше моста к Безымянке, а хвост убегал к Кировскому мосту, надежно закрывая один путь. Остальные тоже не пустовали.

Старая автобаза, ставшая домом, белела впереди. Хаунд, до чертиков наевшийся на сегодня людей, страшно любил возвращаться к себе. Вот прямо как сейчас.

Объект ГО и ЧС, находившийся внутри большого прямоугольника из бетонных плит, номера не имел. Когда Хаунд наткнулся на него, то внутри обнаружил много интересного. И не очень.