Злой рок

– Спасибо вам, Борис Витальевич, низкий поклон, прекрасную перспективу нарисовал, утешил, – с раздражением, сдерживая себя, произнес Пухкало и после паузы продолжил.– Только я молчать, отдуваться за других не собираюсь. Если не вытащишь меня, то сдам с потрохами. Раскрою схему поборов, у меня все расписано по дням: сколько взято от кого и кому передано? Мне терять, кроме своих цепей, нечего…

– Это, что угроза? Ультиматум?

– Как хочешь, так и понимай.

– Сам по своей глупости и жадности по самые уши залез в трясину и других норовишь обгадить и утопить. Нет уж, этот номер у тебя не пройдет. Попался на горячем, значит, снимай деньги с валютных счетов, выворачивай из кубышки золото, драгоценности, пускай имущество с молотка, но других не смей марать. Я на тебя, хлыща, цента не потрачу. Всегда подозревал, что ты гнусный тип, крохобор…

– Не гнусней вашего, – не остался в долгу Пухкало.

– Молчать, когда старшие по должности говорят! – взорвался Овчар.– Ах ты, хмырь неблагодарный, забыл, как я тебя вознес из грязи в князи? Должность дал, в большие люди вывел.

– Сам-то, откуда вылез? – не остался в долгу Пухкало.– Тебя же за патологическое воровство отовсюду в шею гнали. Поэтому еще неизвестно, кто из грязи так высоко воспарил…

–Твоя беда в том, что ты слишком информирован, много знаешь, – мрачно заметил Овчар. – Запомни: язык – твой враг.

– Да, я кое-что знаю из твоей бурной полукриминальной деятельности, в том числе и об уголовных делах, возбужденных за хищения офисной мебели и оргтехники на прежних местах работы, – не без энтузиазма продолжил Наум Яковлевич.– Знаю и о том, что ты купил диплом о высшем торговом образовании, а уже потом, наварив капитал, съездил в Москву и за взятку без защиты диссертации стал кандидатом социологических наук. Не удивлюсь, если в следующий раз ты приобретешь степень доктора наук и даже звание академика. Хотя тебе больше подходит звание жулика криминальных деяний. По этой части очень преуспел – миллиона три-четыре долларов на личном счету одного из германских банков скопил, за счет финансовых афер и поборов…

– Ты, действительно, слишком много знаешь и неспособен держать язык за зубами, – побагровел Борис Витальевич.

– Да, знаю, в том числе и о том, за какие заслуги, точнее за взятку, бездарный и алчный гарант наградил тебя двумя орденами “За заслуги”. Ларчик открывается просто. В столице очень много глаз, бдит оппозиция, сложно, а на периферии любую крупную аферу легко провести. Без зазрения совести, которая давно атрофировалась, завышаете объемы работ и миллионы гривен растаскиваете по карманам. Нет на вас, казнокрадов и аферистов Глеба Жеглова, который точно сказал, что вор должен сидеть в тюрьме.

– Это уж слишком, – нехотя приподнялся с кресла Овчар.– Гнусная клевета, злые домыслы. У тебя нет, никогда не будет доказательств. В отличие от тебя, олуха, я действую чисто и осторожно, не допускаю досадных проколов, не спотыкаюсь на ровном месте. Все, разговор окончен! Выговорился, отвел душу и баста!

– Нет, Борис Витальевич, наберись терпения, – возразил, войдя в раж Пухкало. – Кто тебе еще осмелится правду-матку в глаза сказать? А у меня может другой возможности не будет. Я тебе вот, что скажу, хотя ты и занимаешь высокую должность и много вокруг тебя кормится лизоблюдов и прихлебателей, имеешь шальные деньги из городской казны при бесконтрольности со стороны запуганных, прикупленных и обласканных депутатов. Однако у тебя осталась психология, душонка мелкоуголовного жулика, готового за копейку удавиться. Черного кобеля, как говорится, не отмоешь добела.

Ты же душишь город, предпринимателей поборами. А они, чтобы не быть в накладе и иметь прибыль, взвинчивают цены на все виды товаров и услуг. В итоге страдают горожане, вынужденные оплачивать из своих тощих кошельков твои бредовые прожекты. Ты своими грязными, липкими щупальцами нагло залез в карманы честных доверчивых людей.

– Далеко тебя, занесло. Это уже клинический случай, язык без костей. Ладно, валяй дальше, но потом горько пожалеешь, – предупредил Овчар, решивший дослушать Пухкало до конца, чтобы знать его планы и действия для превентивных мер.

– Знаешь, Борис Витальевич, чем ты от других отличаешься?– осмелел Пухкало, уверовавший в то, что терять уже больше нечего.

– Интересно чем? – напыжился Овчар в кожаном кресле.

–Тремя ярко выраженными чертами: мания величия, хамство и патологическая жадность, – четко произнес Наум Яковлевич. – Ты же возомнил себя Наполеоном, вершителем судеб, а остальных считаешь биомассой, мелкими людишками, рожденными для приумножения твоего преступного капитала.

Сравнение с Наполеоном – явный намек на психические отклонения, переполнило чашу терпения градоначальника.

– Остынь!– решительно, словно выброшенный катапультой, сорвался он с кресла, пошарил рукой по столу и, схватив подвернувшийся стакан с водой, плеснул его в лицо Пухкало.– Вот тебе, слишком ты перегрелся. Не забывайся! Выискался мне прокурор, народный обвинитель. Задавил бы тебя сейчас, да руки не хочу марать…