Злой рок

Лаврецкая, заслышав знакомый голос в шум на лестничной площадке и не дождавшись условного звонка, решила выяснить, что произошло. Она появилась в бархатном халатике, наброшенном на сиреневый пеньюар.

– Герман? – испуганно вскрикнула она, заметив в его руке пистолет, а на площадке приткнувшегося к стене мужчину.

– Какой-то жлоб напал, возле твоей двери подкараулил. Пришлось слегка приложиться. Ничего, скоро оклемается,– поспешно пояснил он.

– Надо милицию вызвать,– предложила она. – И куда они только смотрят, за что деньги и звания получают?

– Уже пожаловали, без всякого приглашения. Такой прекрасный вечер и ночь нам испортили, – огорчился он. Уловив шум в подъезде, на какой-то миг замешкался. Как быть: «Подняться наверх и спрятаться на чердаке, а затем спуститься вниз по пожарной лестнице. Но дом, наверняка, оцеплен бойцами ПБР «Беркут» и захвата не избежать». Ему претила участь загнанного зайца, спасающегося бегством. Он решительно увлек за собой в комнату ничего не понявшую Илону.

– А как же милиция? – спросила она уже за закрытой дверью. – Надо сдать этого хулигана.

– Тш-ш,– приложил он палец к губам. Мы ничего не знаем. Если будут звонить, молчи.

Они прошли в глубину квартиры и затаились. Герман чувствовал на своем лице ее горячее дыхание. Не выпуская из рук пистолет, жадно привлек женщину к себе, ощущая ее гибкое и упругое тело, волнующий запах ее знойного тела, духов.

– Илона, милая моя,– прошептал он дрожащим голосом, словно прощаясь.– Как мало я тебя ценил и скупо любил…Эх, судьба злодейка, а жизнь – копейка.

Раздался настойчивый звонок. Еще один. Топот за дверью, потом угрожающий голос:

– Гражданка Лаврецкая, откройте! Милиция!

– Герман, объясни мне, что случилось? Я боюсь… – женщина доверчиво прижалась к нему. «Просчитался, переиграли меня,– навязчивая мысль сверлила его сознание.– Эти проклятые червонцы. Черт дернул меня положить их в карман. Все-таки они засекли любовницу и заманили в ловушку. Знала она об этом или нет?» Для него сейчас не было важнее вопроса. Дробич не смог бы ей простить предательства.

– Илона,– он жестко приподнял ее подбородок, заглянул в искренне испуганные глаза, словно пытался проникнуть в их глубь.– Отвечай, ты знала, что тебя пасут менты?

– Пасут? – оскорбилась она.– Я что, телка? Ну, и комплимент.

– Следят за тобой? Наружное наблюдение, – поправился он.

– Нет. Вот это новость! Зачем за мною следить?

Герман поверил, логически поразмыслив, что они не стали бы рисковать ее жизнью, и облегченно вздохнул. Он принялся энергично прокручивать ситуацию, отметая то один, то второй способ выхода из западни. Наконец решил прибегнуть к хитрости.

В дверь громко стучали, всполошив жильцов дома.

– Гражданка Лаврецкая, открывайте! Мы знаем, что вы дома, – прозвучал знакомый Даничу требовательный голос.– Проверка паспортного режима, прописки. В противном случае мы вынуждены будем взломать дверь.

Герман осторожно выглянул в окно. Двор был оцеплен милицией, у подъезда стояли автозак, три УАЗа и «Жигули». Через балкон уйти невозможно, подстрелят, как зайца. Тогда он пошел ва-банк.

– Реут, я тебя узнал! – прижимаясь спиной к стене, крикнул Дробич. – Слушай мои условия, майор. Здесь женщина. Вы отпускаете меня, оставляете у подъезда «Жигули» с полным баком горючего, а я сохраню ей жизнь. У меня два полных магазина. Ты знаешь, я стреляю без промаха, рука не дрогнет. Ее смерть будет на твоей совести, даю тебе пять минут.

В подтверждение своих намерений Герман громко взвел пистолет. За дверью притихли, видимо, совещаясь.

– Герман, неужели ты меня убьешь? – с ужасом в зрачках спросила Илона.

– Убью, рука не дрогнет! – на истерической ноте закричал он и ласково прижал женщину к себе. Бережно, словно ребенка погладил рукой.

– Дуреха, я скорее сам застрелюсь,– прошептал он и, кося глаз на дверь, крикнул:

– Майор, почему молчишь? Время истекает.

– Герман, не дури. Открой дверь, давай по-хорошему, – попросил офицер. – Надо уметь проигрывать. – По-хорошему, говоришь,– обозлился Дробич. – А когда меня из милиции турнули ни за что, ни про что, все молчали. Мне теперь терять нечего, всё одно – вышка. А ты, майор, может, еще генералом станешь, если я тебя сейчас не завалю…

– Дробич, будь мужчиной, оставь женщину! – потребовал Гаранин.

– А и ты здесь, – Герман узнал следователя. – Птица большого полета. Слетелось воронье, учуяли добычу. Но я легко не дамся, у меня граната Ф-1. Отправлю кое-кого к праотцам. Заказывайте себе гроб и музыку … вечную музыку.

Он обернулся к обомлевшей от страха Лаврецкой. Нежная жалость пронзила сердце.

–Ах. Илона – знойная женщина, погубила ты меня, – прошептал он в отчаянии. слишком поздно увидел, как на балконе метнулась чья-то тень.

– Свет, выключи свет! – крикнул он, целясь из пистолета. Она дрожащей рукой потянулась к выключателю.

Грохнул выстрел. Со звоном брызнули осколки обрушившегося стекла. Сползая по стене, окровавленный Герман судорожно успел нажать на спусковой крючок.

Опоздал на какую-то долю секунды. Пуля ударилась в потолок, выбив кусок штукатурки, упавшей на палас и зацепивший люстру.