Злой рок Пушкина. Он, Дантес и Гончарова

 Письма Осиповой к Тургеневу до нас не дошли, и неизвест­но, ответила ли она на запрос Тургенева. Есть еще одно сви­детельство о разговоре Пушкина с сестрами Вульф. Муж Евпраксии Николаевны, барон Б. А. Вревский, писал 28 февраля 1837 года мужу сестры Пушкина, Н. И. Павлищеву: «Евпраксия Николаевна была с покойным Александром Сергеевичем все последние дни его жизни. Она находит, что он счастлив, что избавлен этих душевных страданий, которые так ужасно его мучили последнее время его существования». Очевидно, задушевные беседы Пушкина с тригорскими приятельница­ми имели влияние на его душу, что-то выяснили, были зна­чительными. Недаром и князь Вяземский отметил факт раз­говора Пушкина с сестрами Вульф: «Должно быть, он спра­шивал их о том, что говорят в провинции об его истории, и, верно, вести были для него неблагоприятны. По крайне мере, со времени приезда этих дам он стал еще раздраженнее и тревожнее, чем прежде». До последних дней в памяти князя и княгини Вяземских сохранилось впечатление о том, что бе­седа с дочерьми П. А. Осиповой имела какое-то решительное значение в истории поединка. По позднейшим их рассказам, записанным П. И. Бартеневым, «в Петербург приехали деви­цы Осиповы, тригорские приятельницы поэта; их расспросы, что значат ходившие слухи, тревожили Пушкина. Между тем он молчал, и на этот раз никто из друзей его ничего не по­дозревал». Но почему Осипова не передала Тургеневу все­го, что говорил Пушкин ее дочерям? Что он сказал им тако­го, что Осипова не сочла возможным сообщить Тургеневу? Ясно, во всяком случае, что ее сообщения далеко не соответ­ствовали той версии истории дуэли, которую распространяли друзья Пушкина, — той версии, которая тщательно умалчивала об интимных событиях в семье Пушкина. В прямую связь с тем обстоятельством, что Осипова и ее дочери зна­ли о дуэли Пушкина больше того, что хотели бы оповестить о ней друзья Пушкина, надо поставить их отрицательное отношение к Наталье Николаевне. А. И. Тургенев опасался даже, что П. А. Осипова окажет плохой прием Наталье Николаевне. 31 мая 1837 года он писал князю П. А. Вяземскому: «Не пошлешь ли ты Осиповой выписки из своего письма к Давыдову всего, что ты говоришь о вдове Пушкина. Не худо ее вразумить прежде, нежели Пушкина приедет к ней». Евпраксия Николаевна писала 25 апреля 1837 года своему бра­ту А. Н. Вульфу: «Недавно читали мы из Сенатских Ведомо­стей приговор Дантеса: разжаловать в солдаты и выслать из России с жандармом за то, что он дерзким поступком с же­ною Пушкина вынудил последнего написать обидное письмо отцу и ему, а он за это вызвал Пушкина на дуэль. Тут жена не очень приятную играет роль во всяком случае. Она просит у маменьки позволение приехать отдать последний долг бедно­му Пушкину — так она его называет. Какова?».