Злой рыцарь

Хотя, черт возьми, я не могу отрицать, что его пальцы, сжимающие складной нож, не выглядят чертовски горячими.

«Себ», — выдыхаю я. Это должно было быть предупреждением, но когда я смотрю, как кончик его ножа скользит по моему бедру, слегка царапая кожу и оставляя легкие красные следы, это звучит совсем не так.

Он останавливается, когда доходит до края моей юбки, и его взгляд перемещается на мои ноги.

Моя грудь вздымается, когда они соединяются. Я ненавижу, что он может видеть, что именно делает со мной вид его ножа на моей коже, но я бессильна остановить это.

«Ты чертовски мокрая для меня прямо сейчас, не так ли, Дукас?»

«Пошел ты», — киплю я, хотя это бессмысленно. Мы оба знаем правду.

«Ты гребаный лгунья, ты знаешь это? Лгунья и шлюха.»

«А ты вспыльчивый, тщеславный придурок, который думает, что мир ему что-то должен только потому, что он красивый».

Злая улыбка растягивает его губы, и я мгновенно понимаю, какую ошибку совершила.

«Ты думаешь, я красивый, Дукас?»

Мои зубы скрипят, когда я подавляю стон разочарования.

Его глаза отрываются от моих в пользу моих губ в ту секунду, когда мой язык высовывается, чтобы смочить их, и волна желания захлестывает меня при мысли о том, что он целует меня.

Я могу ненавидеть его, но, черт возьми, если воспоминания о том, как хорошо нам было вместе на том кладбище, не заставляют меня желать всего того, чего я не должна.

Его нож вонзается немного глубже, отчего у меня перехватывает дыхание.

Наши взгляды опускаются на лезвие, когда крошечная лужица крови окружает кончик.

Поднимая нож, Себ проводит большим пальцем по красноте, прежде чем поднести его к губам и втянуть в рот.

Его глаза темнеют сильнее, чем я думала, пока единственное, что смотрит на меня в ответ, — это темные глаза дьявола.

«Почти так же сладко, как твоя пизда», — бормочет он, высвобождая большой палец.

«Ты…»

«Осторожнее, Чертовка. Помни, у кого нож.»

«Ты действительно думаешь, что я боюсь тебя, не так ли?»

«Не имеет значения, думаю ли я, что ты боишься. Все, что тебе нужно знать, это то, что ты должна быть такой».

Разведя руки в стороны, я говорю: «Делай все, что в твоих силах».

На его губах появляется злая ухмылка, и я сосредотачиваюсь на этом. На том факте, что он действительно думает, что у него здесь преимущество только потому, что у него в руках нож.

Я удерживаю его взгляд, когда лезвие снова начинает двигаться. Он приподнимает мою юбку, пока не добирается до трусиков, его собственная грудь начинает двигаться в быстром темпе, его учащенное дыхание обдает мое лицо.

Что бы он ни думал с этим делать, это действительно заводит его.

Хорошо.

Он собирается сыграть мне прямо на руку.

«Себ», — стону я снова, когда лезвие соприкасается с кружевами, которые прикрывают меня, только на этот раз я хочу, чтобы это прозвучало как шлюха, в которой он меня обвинял.

Его глаза вспыхивают, а губы приоткрываются, когда он продолжает двигаться.

Лезвие разрезает тонкое кружево и впивается в мою кожу, но у меня никогда не было проблем с болью, особенно когда это должно вывести меня на первое место.

Я жду с сердцем в горле подходящего момента, и я нахожу его ни секундой позже, когда он делает паузу и прерывисто дышит.

Вспоминая все, чему Кэлвин научил меня за эти годы, я хватаю Себа за предплечье одной рукой и опускаю его на центральную консоль.

Он так чертовски шокирован, что без раздумий выпускает лезвие.

Металлическая ручка теплая от его хватки, когда я обхватываю ее пальцами и подношу к его горлу.

«Хорошая, блядь, попытка, придурок».

Я прижимаю лезвие к его коже, заставляя его откинуться на спинку стула.

Желание в его глазах превращается в ярость, когда на него обрушивается осознание того, что только что произошло.

«Я предупреждала тебя», — выдыхаю я, глядя ему прямо в лицо, так же, как он был у меня не так давно. «Я не гребаная игрушка, с которой ты можешь играть, запугивать. Я не та гребаная девчонка, и чем скорее ты это поймешь, тем лучше для тебя все это обернется».

Он сглатывает, его кадык ударяется о нож.

«Знаешь что?» — спрашиваю я, моя собственная ухмылка играет на моих губах. «Ты выглядишь еще красивее, когда ты в моей власти».

«Ты играешь с огнем», — предупреждает он.

«О, детка. Я та, кто разжег это гребаное пламя». Его брови взлетают вверх при моих словах. «Прямиком из ада, помнишь?» — говорю я, вспоминая наш разговор той ночью. «Теперь вот как это будет происходить», — говорю я ему, нажимая на лезвие немного сильнее, пока не начинаю разрывать кожу. «Я собираюсь выйти из этой машины еще до того, как я, блядь, опоздаю на урок, и ты меня отпустишь. Но не волнуйся, детка», — говорю я, мой голос смягчается, как будто он мне действительно чертовски нравится. «Это еще не конец. Возможно, ты и начал эту войну, но я собираюсь быть той, кто положит ей конец».

Он дважды моргает, но так и не произносит ни слова.

Приняв это за его согласие, я слегка отвожу нож в сторону, чтобы посмотреть, что он собирается делать. Он остается на месте, его глаза горят в моих, но когда я откидываюсь назад, он двигается, открывая двери и позволяя мне выйти из машины.