Злоключения на острове Невезения

Марья Кузьминична колола дрова. Затянула она с этим делом. По весне, когда их только привезли, были они сырыми. Когда просохли, тут и земля просохла. Огород, некогда на другие дела отвлекаться. Потом Мариинки в гости приехали, решились наконец. Планировали дня на три, а задержались почти на две недели. Местные старухи устроили им трогательную встречу с причитаниями и угощениями, ведь знали они их с детства и до старости, только последние шесть лет не виделись. В субботу сёстры даже к бане спустились. Правда, брали с собой складной стульчик, и на обратном пути несколько раз присаживались, Марина даже чаще Инны – сердце. А Инна уже довольно прилично ковыляла на протезе. Перед отъездом Инна сказала:

– Меня всё совесть мучила, что ты из жалости к нашей бедности у нас дом купила. А теперь я спокойна: в доме душа есть. Сколько ты всего за этот год сделала! Доживём до следующего лета – обязательно ещё приедем.

Вот теперь надо спешить. Сын Валера с Дальнего Востока прилетает с семьёй. Обещал только на четыре для, больше не получается – путёвка у них на море. Непонятно, чего ради ехать с моря – да на море. Увидит, что дела не сделаны – кинется помогать. А зачем ей это, она и сама справится. Не любит Марья Кузьминична одалживаться. Предлагал Тимофей помощь – она отказалась. Он ведь денег не возьмёт. Нет уж, сама пока в силах.

А вот и Женя позвонила. Фоном – рёв Нюси.

– Что случилось?

Оказывается, Валера уже приехал и к тётке в гости пришёл. А у неё сейчас Нюся «срок отбывает», садик-то на ремонте. И Вова здесь же оказался. Дядька позвал Вову к бабушке, а Нюся негодует, почему её не берут, в бабушкиной деревне ведь её все ждут!

– Валера, я за детишками потом после твоего отъезда сама приеду. Вчетвером вы как раз в такси поместитесь, а если с Вовой – это уже придётся от Пружинска или две машины брать, или микроавтобус. Да и в няньках он, если сад не работает. Нет, мест тут на всех хватит, у меня во дворе ещё два летних домика.

Так и договорились на шестерых гостей.

Гости приехали к полудню на двух машинах. Первой вырвалась на простор с визгом Нюся и вцепилась в Марью Кузьминичну, не давая ей обнять дорогих гостей:

– Вот видите, меня бабушка больше всех любит!

– Анна, – строго сказала Марья Кузьминична. – Немедленно прекрати!

– Меня так бабушка ругает: «Анна!», – пояснила приезжим Нюся.

Одна машина развернулась сразу, водитель второй стоял у приоткрытой дверцы.

– Мам, – сказал Валера. – Это попутчики. Они нас выручили, двоих посадили, а мы обещали им квартиру найти.

– Ох, попробуем. Хлеба-то привезли?

– Вот мешок. На кой столько?

– Это на всю деревню. Нюся, Вова, взяли хлеб и давайте с приезжими до тёти Маруси. Если она их примет – на обратной дороге разнесёте. А нет – так спросите ещё у бабы Анны и бабы Наташи, не возьмут ли они постояльцев.

Познакомились. Ольга и Дмитрий. Оба – симпатичные люди возрастом в районе пятидесяти; у неё заурядная внешность, но необыкновенные глаза, с неё бы икону писать. Что-то знакомое и вызывающее тревогу. Марья Кузьминична тряхнула головой: некогда, потом разберусь!

Минут через двадцать машина вновь остановилась напротив дома. Вова доложил:

– Хлеб раздали, на квартиру никто не пускает. Тётя Маруся в запое. Нюся пошла к бабе Пане с курочками знакомиться.

– Ох, самой пойти к Лене…

Лена руками замахала:

– Ты что, я ж никогда жильцов не беру. Да и не прибрано в горнице.

– Что ты там скрываешь?

Не слушая возражений, заглянула в горницу. Запах прели, прогнивший потолок, четыре таза под протечками.

– Лена, что ж ты молчала! Крышу чинить надо!

– Маша, ничего не надо. На мой век хватит.

– Вот что, открывайте окна и выносите всё в сарай. Вы говорите, матрацы у вас надувные? Значит, кровати оставьте. Пойдём, Оля, я жидкость для полов дам, чтобы запах перебить. А после обеда мужиков организую, чтобы, значит, крышу залатали.

Через час всё население Второго Рясова собралось у крайнего дома. Супруги Зимины привезли на тачке два шиферных листа: «Старинный, шести волновой, как раз подойдёт!» Тогда и Паня позвала: «Эй, которые мастеровые, там у меня за сараем старые листы. Может, где подлатать, сгодится!»