Злоключения начались в пятницу, или Сон в руку

-- О, как! – крякнул Борода и повернулся лицом к своему сотоварищу.

-- Впечатлила, это точно, – Лихой запустил пятерню в густой чуб и покачал головой. – Я, конечно, ее приложил, но это все не мое. Видали?! Это что же выходит? Значит, ее муж так воспитывал? Во, дела!

-- Учим их учим…  А толку все равно ни на грош, – Бородатый утомился от созерцания моего разбитого тела, развернулся и отправился назад к столу и бутылке на нем.

-- Это точно. Прикинь, я ее поймал, когда она снова от него убегала. Совершенно наука этой сучке не впрок, – Усатый последовал за другом. – А ты, дед, не дергайся и не канючь. Все равно, другой нет и не будет. Не хочешь – не надо.

-- Ладно. Уговорил.

И снова мы с ним оказались в комнатенке одни. Старец, кряхтя, уселся на прежнее место и кивком указал мне на бриджи. Снимай, мол. Я подчинилась, и он смог и дальше насладиться зрелищем синяков и ссадин, но теперь у меня на ногах и бедрах.

-- Учительница, говоришь! Чему же ты детей учишь, милая?

-- Читать, писать… -- поговорить я была не прочь. – Преподаю в младшей школе.

-- Угу, – нахмурился дед, мой вид в одних трусиках его явно не радовал. – А муж у тебя кто?

-- Муж? – теперь я свела брови у переносицы. – Могу только сказать, что зовут его Славкой, и он с Лихим не очень дружит. Еще там у меня был Витька и в братаны набивался один тип, очень похожий на хитрого бегемота.

-- А фамилия у твоего мужа не Тихомиров ли будет? – прищурился на меня Серый.

-- Точно. Тихомировы мы. А как вы узнали?

Деда как ветром сдуло.

-- Ты кого мне подсунул?! – заверещал старик уже из соседней комнаты.

-- Что опять не так? – развернулся вместе со стулом Лихой в сторону вбежавшего деда, иначе, отчего же мне было слышно скрип и скрежет деревянных ножек по полу.

-- Это же баба Тихомирова! Да он…

-- Ты чего глаза так вылупил? Завтра к вечеру она уже будет никем. А что ты ее видел сегодня, тебе лучше забыть. Хоть это тебе объяснять не надо?

-- Гад ты, Лихой! Ты зачем ее ко мне в дом притащил?

-- Скажи лучше, Серый, что у тебя сегодня с бабой ничего не получается, – захохотал Борода. – Иначе мы можем подумать, что ты Славки боишься.

-- А ты нет? Не боишься, скажешь? Да, если он узнает, что вы…

-- Теперь уже не мы двое, а мы трое. – Снова развеселился бородатый.

-- Точно. Тебе, Серый, лучше уже сейчас начать забывать, что видел сегодня и нас и сучку.

Пока я их слушала успела одеться и теперь сидела на краешке кровати, где недавно располагался старец.

--  Мотайте из моего дома. Не желаю я переходить дорогу Тихомирову.

-- Не выйдет! Уже перешел.

-- Да, я ее и пальцем не тронул.

-- Ну, и дурак, – голос Лихого начал вибрировать от злости. – Если Славка нападет на наш след и заявится сюда, разбираться долго не будет. Ты его знаешь.

-- Идите прочь! Не хочу с вами ничего общего иметь!

-- Заткнись, Серый, – теперь и Борода разозлился. – Никуда мы не уйдем.

-- Точно. Останемся здесь до вечера. Как начнет темнеть, так и отправимся вон. А если ты не заткнешься, то полезешь сейчас в подпол вместе с бабой.

Тут дверь в комнату распахнулась и Лихой, подскочив ко мне, ухватил за волосы и снова поволок.

-- Открывай, дед, люк.

-- Господи! Что вы творите? Вам других баб мало было?

-- Ты не прав, Серый. Смотри, какая красотка, – дергая за волосы, он вывернул мне шею, чтобы лучше было видно лицо, а потом толкнул в дыру в полу, куда я и полетела, получив еще пару синяков. – Нам знаешь, как с ней весело!

Над моей головой хлопнула крышка люка, и голоса стали мало различимы. А я погрузилась в темноту. Лежала на земляном полу и пыталась осмотреться. Из освещения мне остался тонкий лучик восходящего солнца, проникающий сюда через маленькое слуховое окошко в стене напротив. Глаза медленно, но привыкали к обстановке. Вскоре смогла различить полки с банками. Опять я очутилась в подполе, второй раз за сутки, и передо мной снова были соленья.

5

Попробовала встать. Получилось, но не в полный рост. Подпол был неглубокий, может, метра полтора всего в глубину или даже меньше. Оттого, наверное, и лестницы наверх не было, только деревянный чурбан стоял прямо под люком. На нем и устроилась, придвинув к стене, чтобы можно было к ней прислониться спиной. Так и просидела до вечера, наблюдая за тем, как менялся и перемещался луч света в моем темном царстве.

Когда на улице стемнело, я уже не знала, куда себя деть. Маялась и телом, и духом. А еще очень хотелось есть. Что меня кормить и не собирались, я уже поняла. Поэтому решила о себе позаботиться сама. Еще когда можно было рассматривать припасы Серого под светом перемещающегося солнечного луча, присмотрела себе банку с овощным ассорти, а теперь нащупала ее, сняла с полки и стала колдовать над крышкой. Намаялась с ней изрядно, но своего добилась. Открыла и стала жадно поглощать маринованные огурцы, помидоры и патиссоны. Съедала все, что попадалось в руку. Ела и роняла слезы на земляной пол. Зачем расплакалась? Сама не знала. Просто так получилось.

-- Эй, ты! – эти слова раздались над головой в дыре почти сразу, как только резко открылся люк.