Злоключения озорника

— Альфонс, не смей говорить неправду! — резко сказала мама и положила мне руку на плечо. — Какой ты у меня бесхарактерный, Альфи! Уж пора бы, кажется, стать мужчиной. Сам ты ни на что не можешь решиться, а подговорит тебя кто-нибудь — сразу поддаёшься. Нет, я не могу себе представить, чтобы ты сам взял и прогулял. Скажи, кто оказывает на тебя такое дурное влияние? Кто?

Так вот мы и сидели с мамой повесив голову.

Прошло с час времени, и мама говорит:

— Ах, Альфонс! Сходи-ка ты лучше в магазин. Не могу я больше смотреть на твою кислую физиономию.

Мне дали марку и велели купить чаю, масла, хлеба и горчицы.

В кооперативе народу — не протолкнёшься! Я всё никак не мог найти конец очереди. А потом меня то и дело оттирали, и кто-нибудь становился впереди. А когда я наконец занял место в очереди и полез в карман, то оказалось, что марку я потерял. Я испугался и стал искать на полу. Вдруг вижу: большой мальчишка поднимает марку с полу. Я посмотрел ему прямо в глаза, а он кивнул и сказал:

— Это я только что обронил.

Тогда я вышел из очереди, забился в угол и стал наблюдать. А мальчишка, когда подошёл к прилавку, купил себе конфет…

Тут продавщица заметила, что я толкаюсь в магазине без дела, и кричит:

— Мальчик, ты чего здесь вертишься около конфет? Пришёл в магазин, а ничего не покупаешь!

Вся очередь повернулась ко мне.

— Да, подозрительно! — сказал кто-то.

Я покраснел. Неужели они подумали, что я пришёл конфеты воровать?

И я пулей вылетел из магазина.

Скоро вышел и тот большой мальчишка. Он спокойно уплетал одну конфетку за другой. Я спрятался за щитом для афиш и стал следить за ним. Вот он вошёл в парадное большого дома и громко хлопнул дверью. Я немного постоял и тоже вошёл в парадное. Но только переступил порог — навстречу огромный дядька. Дворник, должно быть.

— Так, так, паренёк! — сказал он злым голосом. — Наконец-то ты мне попался!

— Почему это я попался? — говорю.

— А зачем ты без конца дверью хлопаешь? Во всём доме стёкла звенят.

Я промолчал. Стою и кусаю губы.

— Вот я сейчас поучу тебя, как двери закрывать полагается. В этом доме все люди в ночную смену ходят. Им днём отоспаться надо. Понял, что я тебе говорю?

Я кивнул.

— Ну, теперь при мне закрой дверь, но тихо!

Пришлось мне тихо закрывать дверь. Один раз, два раза, три раза…

— Так вот, заруби себе это на носу! — сказал дядька и позволил мне наконец уйти.

Прихожу домой, а мама говорит:

— Ну, что с тобой опять приключилось, Альфонс? Почему у тебя такое лицо?

Я пожал плечами и показал ей пустой кошелёк. Сказать я ничего не мог.

— Придётся мне самой всегда ходить в магазин.

Я ничего не ответил и поплёлся на улицу.

«Ох ты! — вдруг вспомнил я. — У нас же сегодня сбор отряда!»

Я пустился бежать и, конечно, опоздал — сбор уже начался.

Я стоял под дверью и слышал, как ребята там что-то говорили. Но как я теперь войду? Что ж, я один буду стоять посреди класса и оправдываться, почему я опоздал? Ведь я обязательно что-нибудь перепутаю, и опять все будут смотреть на меня косо.

Я взялся за ручку двери и снова стал думать. Вдруг кто-то рванул дверь, и я оказался нос к носу с Петером.

— Он подслушивал! — закричал Петер. — Я давно заметил, что кто-то за ручку держится. Ну, уж этого я от тебя не ожидал, Альфонс!

На лбу у меня снова выступил пот, и я почувствовал, что краснею.

— Но я…

— Да-да! — крикнул Петер. — Ты трус! Ты стыдился выслушать, что скажут про тебя товарищи. Вот объясни нам, что с тобой творится?

— Я…

И вот так всегда со мной получается. Совсем не виноват, а всё равно попадает. Ну где же тут справедливость?

Как я поймал самого большого карпа

По субботам папа часто ездит удить рыбу. Меня он никогда не берёт с собой. А если я клянчу, он говорит: «Нет, нет, ничего не получится, Альфи! Сидеть спокойно в лодке ты не можешь и только всех рыб мне распугаешь».

Но недавно я получил пятёрку за контрольную по арифметике, и папа сказал:

— В это воскресенье поедешь со мной на рыбалку.

В субботу после обеда мы выехали. Ночевать остановились в деревенской гостинице.

— Встаём в половине четвёртого, а сейчас отправляйся сразу в постель! — распорядился папа.

Я ещё никогда так рано не вставал и потому очень боялся проспать.

Было ещё совсем темно, когда я проснулся, и мне долго пришлось трясти папу, прежде чем он открыл глаза.

Он зажёг свет, посмотрел на часы и сердито сказал:

— Вот что: повернись-ка на другой бок и спи. А если ты посмеешь ещё раз разбудить меня, тебе здорово нагорит!

Оказывается, было только четверть первого.

Вскоре я опять проснулся и решил, что мы наверняка проспали. Я сам включил свет. Гляжу — ровно два часа.

— Что за дьявольщина! — проворчал папа зевая. — Ты мне совсем не даёшь спать!