Злоключения озорника

Обязательно пойду его смотреть. Но мне до сих пор никто не верит, что директор принял меня за Бамбино. И не верят, что я уже совсем неплохо умею ездить верхом на настоящем пони…

Как я попал в „комнату страхов“

Недавно в нашем городе устроили ярмарку. Ну там карусели, силомеры, «чёртово колесо» и всякие другие аттракционы.

Мы, ребята, конечно, страшно обрадовались. Но мама меня не хотела пускать.

— Уж очень много денег это стоит, — сказала она. — Да и опасно на «чёртовом колесе».

Я сразу заметил, что папе и самому хотелось пойти, правда, у него было какое-то заседание. Тайком он сунул мне марку и шепнул:

— Маме не обязательно об этом говорить!

А когда я выходил из дому, мама мне ещё пятьдесят пфеннигов в карман положила.

Было нас четверо — Эрвин, Петер, Бруно и я. Сперва мы носились как угорелые между палатками, каруселями и ларьками.

— Начнём-ка с «чёртова колеса», а? — предложил Эрвин.

Но мне, сказать по правде, неохота было — меня тошнит от этих колёс.

— Трусишь, Циттербаке? — закричали все остальные.

Но я и виду не подал, и мы прошли дальше, к «американским горкам».

Эрвин крикнул:

— Айда наверх!

Мимо нас прогрохотала тележка. Девчонки в ней визжали как резаные.

— По мне дороговато! — сказал я. — Детский стоит пятьдесят пфеннигов. Что ж у меня тогда останется? На одно яблоко и большой леденец?

Тут уж Эрвин разозлился:

— Говорил же я — трус ты! Вот и сейчас видно — боишься с горки скатиться!

Но Петеру тоже показалось дорого, и он сказал, что ему неохота. Мы пошли дальше. Остановились перед большой палаткой. На вывеске — светящаяся надпись:

КТО СТРАХА НЕ ВИДАЛ, ТОТ УЗНАЕТ ЕГО У НАС!

В КОМНАТЕ СТРАХОВ ЦЕЗАРЯ ШТИЛЬМАНА

дрожат самые храбрые мужчины

Женщины обливаются слезами ужаса

Я громко прочитал эту надпись, и у меня сразу мурашки по спине забегали. Петер и Бруно что-то притихли. Только Эрвин всё ещё ворчал.

В палатку надо было въезжать на маленькой тележке. Там, где мы стояли, надо было садиться в тележку. Она сразу трогалась с места, и за ней тут же захлопывались ворота. Проходило немало времени, прежде чем тележка выкатывалась из других ворот. Но в каком виде оттуда выезжали люди — ужас!

Женщины и девушки от страха прижимались к своим кавалерам, а у тех шляпы были надвинуты на самые глаза. Из громкоговорителя нёсся дикий вой и визг.

Мы всё ещё стояли перед вывеской разинув рты.

Наконец Эрвин сказал:

— По-моему, и тут тоже дерут! Ишь ты, один раз прокатиться — тридцать пфеннигов!

— Трусишь? — обрадовался я.

Я надеялся, что он скажет «да» и мы уйдём подальше от этой «комнаты страхов».

Но Эрвин всё ещё злился.

— Сам трусишь! — крикнул он.

— Это я трушу? Я вот не боюсь «комнаты страхов», а ты боишься!

По правде сказать, мне не особенно хотелось в эту «комнату страхов». Папа часто говорит, что для настоящего Циттербаке у меня смелости маловато. Но, чтобы меня несколько раз подряд обзывали трусом, этого я не мог стерпеть.

— Нечего зря болтать! — сказал я. — Давай садись, поехали!

— Ладно уж! — угрюмо пробормотал Эрвин, пересчитывая монеты.

Мы подошли к кассе, а Петер и Бруно остались у входа, чтобы понаблюдать, что с нами произойдёт. Между тем дядька у кассы кричал во весь голос:

— Заходи! Заходи! Здесь живая смерть по стене бегает! У Цезаря Штильмана вы от страха посинеете!

Опять я почувствовал, как у меня мурашки по спине поползли.

Мы с Эрвином сели в свободную тележку, и когда мы катились мимо Петера и Бруно, то помахали им на прощание и улыбнулись. Но было уже не до смеха. Тележка дёрнулась, ворота за нами захлопнули, и мы очутились в полной темноте.

Сразу на нас со всех сторон обрушился какой-то рёв и визг. Тележку кидало из стороны в сторону, пришлось обеими руками вцепиться в поручни. Вдруг впереди показались огромные красные глазищи, и мы пронеслись под чудовищной совой. То и дело тележка стукалась о какие-то двери, они распахивались, и я сгибался в три погибели: всё думал — сейчас по уху получу. Вдруг перед нами выросло… привидение! Оно грозило нам белой рукой.

Эрвин взвизгнул:

— Бежим отсюда!

Но как убежишь, когда тележка несётся всё быстрей и быстрей. Потом чьи-то длинные шершавые пальцы пытались схватить нас за волосы, стали ощупывать лицо.

— Мертвецы! — заорал я и зажмурил глаза.

Где-то рядом ударила молния, загрохотал гром, и в ослепительной вспышке я увидел двух ведьм. Они плясали вокруг нашей тележки. Но самое страшное ожидало нас впереди. Тележка замедлила ход, стало немного светлее. Мы с Эрвином поглядели друг на друга и уже хотели перевести дух, но куда там… В освещённой нише стоял скелет и молча манил нас костлявой рукой. Медленно мы катились прямо ему под ноги. Всё ближе, ближе… Волосы у меня встали дыбом.

Я вскочил и закричал:

— Не могу больше!

Эрвин хотел меня удержать, но тележка метнулась в сторону, и я очутился на холодном песке. Я ничего уже не видел и только слышал где-то вдали жалобные вопли Эрвина:

— На помощь! Циттербаке, где ты?