Злом за зло (СИ)

Покинув главную башню, серый маг двинулся по обширной парковой зоне, окружавшей основной комплекс учебных корпусов. Тут и там на лугах, в рощах, у подножий или на вершинах холмов виднелись обособленные павильоны, зверинцы, лаборатории. На одной из тренировочных площадок тридцать неофитов осваивали азы боя с древковым оружием. Академия Ривена выпускала не просто лучших магов в Вестеррайхе, она готовила особенно живучих и способных за себя постоять магов, прививая им боевые навыки вне зависимости от основной квалификации. Каждый выпускник Академии мог вступить в рукопашную схватку, мастерски используя посох, жезл и ритуальный нож, а также любые производные от этих видов оружия: алебарды, копья, булавы, шестоперы и всевозможное короткое клинковое оружие.

Ему приглянулась небольшая пустующая беседка с куполообразной крышей-витражом, под которой висел дремлющий в дневное время кристалл-светильник. Устроившись на сиденье, Тобиус набил трубку и закурил. Он и в более юные годы любил хороший табак, но, будучи инкогнито, вообще стал дымить не переставая. Кукурузные трубки прогорали быстро, и он мастерил себе новые, невольно скучая по той, первой, которая тоже была подарком. Ее ему подарил сам Никадим Ювелир, она была керамической, а на чаше имелось лицо Тобиуса, как подпись и своеобразное украшение. Несмотря на то что великий артефактор упрочнил свой дар чарами, трубка сломалась вдребезги, когда... когда Шивариус Многогранник ломал вдребезги Тобиуса, молотя его телом о стены и полы так, что обломки костей из-под кожи лезли.

Водя большим пальцем по теплой и гладкой драконовой кости, Тобиус сам не заметил, как задремал. Он давно превысил лимит выносливости даже мутировавшего организма, носясь по диморисийским лесам. Сон принял волшебника в мягкие объятья, пахшие табачным дымом и весенним цветением, то был милосердный сон, редкий гость в жизни Тобиуса, сон без боли, без кошмаров, без тьмы с алыми очами и без чудовища - наполовину дракона, наполовину человека.

Тем тяжелее было расставаться с милосердным забвением, когда Тобиуса стали осторожно тянуть к миру яви. Был уже глубокий свежий вечер, магический кристалл мягко светился, окутывая витражный купол беседки нежным разноцветным ореолом. Ломас Полумесяц держался на почтительном расстоянии, соблюдая мудрую осторожность, - если разбудить волшебника внезапно и бесцеремонно, он может и Огненным Копьем в лицо ударить.

- Чар Никадим зовет вас.

- Сколько я проспал?

- Полагаю, что несколько часов. Скорее, я и так слишком долго искал вас.

Тобиус раздраженно поморщился, но пошел по освещенным тропинкам вслед за артефактором. Полумесяц торопился, но вел не в главную башню, а в один из корпусов, где располагалось множество артефакторских мастерских и литейные цеха, производившие детали для техноголемов. К тому часу учебные помещения всех мастей были уже пусты, а ученики находились на вечерней трапезе.

Из-под дверей одной мастерской шел свет, и Ломас приглашающим жестом указал на нее, не собираясь идти дальше.

- Желаю вам удачи, чар Тобиус, и надеюсь, что все закончится хорошо.

- А что-то может закончиться плохо? - подозрительно прищурился серый маг.

Так и не получив ответа, он вошел в мастерскую и остановился, разглядывая собравшихся там великих волшебников. Никадим Ювелир, братья Эхо и Нарлога сидели за одним из столов, расчистив немного места от кузнечных инструментов, и пили отравку с нехитрой закуской.

- Ваши могущества.

Таурон Правый и Маурон Левый являлись братьями-близнецами, которых едва ли кто-то сумел бы уличить в родстве. За годы практики диаметрально противоположные направления Искусства изменили близнецов, некогда являвшихся зеркальными отражениями друг друга. Таурон, посвятивший жизнь целительским чарам, превратился в высокого и красивого мужа с волосами цвета сусального золота, от чьей фигуры беспрестанно шел мягкий внутренний свет исцеления. Маурон же, всю жизнь изучавший природу Тьмы, постигавший запретные знания и искавший способы противодействия им, стал скрюченным тощим старикашкой, неподдельно уродливым и пугающим. В отличие от брата, разум Маурона постоянно пребывал в состоянии неконтролируемого кровожадного бреда, и лишь ангельское терпение Таурона, а также его беспрестанная забота сдерживали порывы безумного знатока всевозможных запрещенных заклинаний. Оба брата Эхо состояли в совете управителей.