Злом за зло (СИ)

Освобожденный от обязанности защищать монарха, Гневливый взлетел, держа посох в одной руке, а магический меч - в другой, и стал сыпать разрушительными заклинаниями, как сеятель рассыпает зерна над вспаханной землей. Вампиры падали один за другим, сожженные, обледенелые, окаменевшие, раздавленные, разорванные. Они не погибали, но и лютовать больше не могли. Казалось, что наконец-то поставлена точка, что вот-вот это кровавое безумие закончится, но вдруг на архимага налетела стая летучих мышей и закрутила его, унося под потолочные своды. Талбот Гневливый был способен вырваться из внезапного захвата, но если бы он действовал в полную силу, то уничтожил бы и замок, и даже часть города. Вынужденный сдерживаться, архимаг пытался прорваться наружу с помощью мощных одиночных ударов, однако облако черных тварей мгновенно восстанавливалось.

Тем временем уцелевшие вампиры сосредоточенно рвались к Радовану Карапсуа. Они стремительным клином врезались в ряды его охраны, расшвыривая воинов в стороны, ловя телами пули, отмахиваясь от страшных ударов и лишь временами истошно взрыкивая, когда Тобиус ударял Солнечным Касанием. Первого же, кто до него добрался, Радован разрубил пополам своим Хардзукаром, второго обезглавил сир Вийем Тарлок, третьего испепелил золотым светом Тобиус, а дальше началась жуткая мешанина, сдобренная лязгом металла, хрустом костей, треском разрываемой плоти, нечеловеческими воплями кровососов и брызгами крови.

Никто не понял, сколько времени прошло, прежде чем вампиры отступили, но когда это начало происходить, все замерло. Серокожие твари скребли ногтями по окровавленному паркету, цеплялись за тела убитых ими людей, вываливая отвратительные языки, визжали и ревели, но какая-то неведомая сила тянула их прочь, словно натягивая незримый поводок.

Для Тобиуса эта сила оставалась неведомой совсем недолго. Его единственному глазу предстала картина: Талбот Гневливый в разодранной мантии, покрытый собственной кровью с ног до головы, стоял там, где прежде выступали акробаты, а над его головой парила большая сфера, полная огня, в которой барахтался дочерна обугленный вампир, некогда обратившийся в стаю летучих мышей. Рядом с Гневливым находился Малахай Надгробие, у чьих ног истекал воспаряющими кусочками черного пепла сложный магический чертеж. Середину его занимало нечто, похожее на гроб, созданный из непроглядно темной материи, крышка была откинута, изнутри струился ядовитый фосфорно-зеленый цвет, и оттуда же протягивались наружу магические нити, подтаскивавшие вампиров к 'гробу'. В определенный момент после резкого рывка каждый из кровососов оказывался внутри. Сфера огня лопнула, выбрасывая черный скелет, который еще пытался шевелиться, но и он почти сразу оказался в гробу, крышка которого захлопнулась. Черный ящик провалился сквозь пол, и все закончилось.

- Можно?

- Проходите-проходите, - отозвался голос из тускло освещенного мрака лаборатории, - я сейчас освобожусь. Присядьте пока.

Тобиус притворил за собой дверь и прошел к свободному стулу, на котором обычно и сидел, являясь на очередной осмотр. Пахло аптекой с явным преобладанием ноток формальдегида. Волшебник то и дело пытался прикоснуться к изуродованной половине лица по родившейся у него дурной привычке, но отдергивал руку, чтобы не тревожить новых, еще неокрепших тканей. Сейчас боль поутихла, однако тогда, в вечер приветственного пира, она почти сводила с ума. Высокий болевой порог и привычка помогли ему справиться, выжить, хотя волшебник держался из последних сил. Минимум обезболивающих позволил Тобиусу присутствовать на собрании в кабинете короля, когда кошмар закончился.

Радован Карапсуа правил Риденом из скромного зала, отделанного дубом и ясенем, с большой люстрой, камином, геральдическим щитом над спинкой кресла и массивным письменным столом. С портретов на стенах взирали предки короля, там же нашлось место большой карте Вестеррайха; рядом со столом стояла массивная подставка для фамильного клинка, и в сущности обстановка выглядела не слишком броской. Карапсуа ценили надежность и простоту, а единственным предметом роскоши, на который Тобиус обратил внимание, была большая доска для игры в раджамауту, созданная из различных пород полудрагоценного камня, снабженная фигурными позолоченными ножками и стоявшая под большим овальным зеркалом в богатой раме. Судя по расположению эбонитовых и перламутровых фигур на доске, партия была в разгаре.