Злопамятный

- Затем, что этот ребенок — Фитцджеральд. Один из последних. Я не могу просто так разбрасываться своими наследниками. Род превыше всего. И я не хочу никаких вопросов, Кьяра. Просто ставлю тебя в известность. Ни одна живая душа не должна узнать, что это не наш ребенок. Ты поняла меня?

- Да. Я поняла, Ноа. Но как же Амелия? Она в курсе?

- Можешь сказать ей, но больше никому. Она тоже должна держать язык за зубами. Стоит ли говорить, что иначе вы обе пожалеете?

Кьяра посмотрела на него, как на грязь под своими ногами. Ноа едва сдержал свой гнев. Наглая девчонка!

- Не стоит, Ноа, — ответила она. — Мы будем молчать.

- В таком случае, позвони сестре и предупреди, чтобы собиралась. Завтра утром вы уезжаете.

Кьяра встала и вышла. Это была их последняя встреча. Ноа не пошел к ней в ту ночь, едва сдерживая себя от желания лишь еще один раз прикоснуться к ней. И на следующее утро он не стал с ней прощаться, рано уехав в офис после бессонной ночи. Это было к лучшему.

Эпилог

Ноа работал в своем кабинете, когда раздался стук в дверь. Он на секунду замер, предвкушая момент, когда увидит ее, но потом вспомнил, что Кьяра уехала этим утром. Недоуменно нахмурившись, ведь никто не смел беспокоить его, когда он в своем кабинете, Ноа встал и открыл дверь, за которой оказалась его мать.

- Мне нужно с тобой поговорить, — сказала она твердо. — Сейчас.

Ноа отступил, пропуская ее внутрь. Леди Хелен присела и сложила руки на коленях, выпрямив спину. Он никогда не видел, чтобы она сидела как-либо иначе. Его мать в любых обстоятельствах оставалась истинной леди.

- Это будет односторонний разговор, Ноа, — сказала она, дождавшись, пока он сядет напротив. — Я не жду от тебя ответов, потому что вопросов не будет. Прошу лишь проявить ко мне уважение и выслушать до конца, не перебивая.

Ноа кивнул. Он чувствовал, что этот разговор не предвещал ничего хорошего.

- Когда-то я любила твоего отца, Ноа. Это была слепая любовь, любовь наивной девочки, которая считала, что если будет терпеливой, то Бог вознаградит ее и подарит желаемое. Ты знаешь, как Фитцджеральды строят отношения со своими супругами. Безразличие твоего отца, наказания, измены — все это я прощала, оправдывая его так или иначе, пока, наконец, он не сделал то, что сорвало шоры с моих глаз. Знаю, ты считаешь, что твой отец всегда и во всем был прав, ведь именно он воспитал тебя так, чтобы привить мировоззрение Фитцджеральдов, их чертовы нерушимые правила и традиции, но ты никогда не задумывался, что он мог ошибаться?

Ноа не хотел это слушать, но остановить ее, значит отказать ей в единственной просьбе — уважении.

- Нет ничего правильного в том, чтобы относиться к женщинам, как к неодушевленным предметам, Ноа. Как и в том, чтобы отнимать ребенка у матери, подарив ей лишь первый год его жизни. В тот день, когда он отнял тебя у меня, что-то во мне умерло навсегда. Не только любовь, которую я испытывала к нему, но и частичка меня самой. В тот день, в первый и последний раз в своей жизни, я забыла о гордости и, ползая на коленях, умоляла твоего отца, но ему было все равно. Его не трогала ни моя боль, ни твоя.

Что правильного в том, чтобы ломать своего ребенка, Ноа? Я читала кодекс Фитцджеральдов. Он ведь следовал ему, не так ли? Заставлял тебя проходить через трансформацию каждую неделю с пяти лет. В день перед твоим пятилетием я пыталась сбежать вместе с тобой. Твой отец тогда чуть не забил меня до смерти, но знаешь, о чем я думала, истекая кровью на полу этой самой комнаты? О том, что завтра тебе будет намного хуже. И так будет продолжаться всю твою жизнь, каждую неделю, пока он не умрет или пока ты не станешь таким же бесчувственным монстром. В тот день я потеряла двух своих детей. Ни я, ни твой отец, еще не знали о беременности, но после всего произошедшего, у меня случился выкидыш, и, вместо горя испытала лишь облегчение. Я радовалась смерти твоего брата, ведь это наверняка был бы мальчик, потому что это освобождало его от жизни в семье Фитцджеральдов — сумасшедших фанатиков…

Ее голос сорвался и она глубоко вздохнула, прежде чем посмотреть ему в глаза.

- Что вы защищаете, Ноа? От кого? Последние шестьсот лет не было ни одного потомка Дуйсех, который мог бы как-либо угрожать нашему виду. Я сомневаюсь, что они вообще еще существуют. А даже если и так, то им все равно. Фитцджеральды столетиями готовятся к войне, которой никогда не будет. Защищают то, что в защите не нуждается. Во имя чего вы теряете все человеческое, что есть в вас, Ноа? Почему обрекаете себя на вечные страдания, без проблеска чего-либо хорошего? После смерти твоего отца, мне передали последнее письмо от него. Знаешь, что в нем было? Всего два предложения:

«Я любил тебя. Прости.»