Злополучная красота, или Резидент снова в деле

В то же самое время, пока происходила такая напряженная транспортировка госпожи Вернер, двое охранников начали свои действия, направленные на розыск мерзких преступников. Тот, что имел внешнее сходство с «терминатором», носил имя: Рыков Григорий Михайлович. Имея квадратное лицо и мощную фигуру, он обладал светлыми серо-зелеными большими глазами, излучающими взгляд, не лишенный рассудка. Его коротко остриженная (под ежик) огромная голова была похожа на переросший и готовый лопнуть кочан капусты. Его одежда говорила сама за себя о том, что перед тобой чей-то телохранитель, и включала в себя: черный пиджак, такие же брюки, однотонный темный галстук, и заканчивал его образ такого же цвета плащ.

Второй внешне мало чем отличался от первого. Его звали: Громов Михаил Петрович. Он был чуть крупнее своего напарника и его можно было сравнить с человеком-горой: таким он казался непобедимым и неприступным. Его маленькие серенькие глазки выражали — если не полное, то определенное отсутствие логического мышления. Круглое бесстрастное лицо, сверху имевшее наголо обритую голову, к которой прижимались совсем небольшие ушки, дополняло сходство с так называемой «торпедой» — человеком, лишенным своей воли и привыкшим выполнять приказы, какими бы безрассудными они не казались, и как бы трудно, при этом, не приходилось, мало задумываясь о грядущих последствиях.

Вот такие телохранители были у Вернер Екатерины. Мало бы кому пришла в голову мысль: пытаться вступить с ними в открытое противоборство. В подобных ситуациях на смену силе, всегда выступает хитрость, что и продемонстрировал Глеб Туркаев, только что освободившийся из мест тюремного заключения. Однако, они не знали: кто причастен к нападению на их хозяйку, но поставленную задачу выполнить были обязаны, чтобы хоть как-то искупить свою небрежность при охране вверенной им ценнейшей жизни.

С этой целью они, подключив к розыскам оставленных именно для этой цели спецназовцев, принялись обследовать все имеющиеся в подъезде квартиры.

Глава IV Обыск дома. Операция

На каждой лестничной площадке располагалось по четыре квартиры. Две соседние — те, что рядом с Вернер — оказались пустующими. В третьей проживала одинокая бабушка восьмидесяти пяти лет. Рыков, узнав, что ее зовут Семечкина Ангелина Ивановна, обратился к ней с интересующим всех вопросом:

— А что, бабушка, не было ли чего подозрительного за последнее время в вашем подъезде?

— Конечно, было, милок, — откровенно отвечала пожилая женщина, — вот сегодня в подъезде собралось много военных, и они изломали дверь молодой женщины. Как же это по-твоему, разве не подозрительно?

— Да, про это мы знаем, — разочарованно заметил Громов, — может что-то еще?

— Например, — добавил Григорий Михайлович, — не заходил ли кто в подъезд незнакомый? Сразу прошу: нас и прибывших с нами спецназовцев во внимание принимать не стоит.

— Да, как же, сынок, — вдруг вспомнила Семечкина, — проходил сегодня днем по подъезду мужчина. На вид сантехник, и инструмент при нем был, но это точно никакой ни сантехник.

— Почему такая уверенность? — ухватился за появившуюся «ниточку» более умный телохранитель.

— Я всех наших ремонтников знаю. А этот чужой.

— Может его прислали на чью-то замену? — продолжал уточнять Рыков, — Или же только устроился?

— Нет, — уверенно констатировала старая женщина, — этот точно никакой не рабочий.

— Почему? — вставил Громов.

— Да потому, что по всему его виду можно определить, что он бандит, а совсем не сантехник.

— Как так? — продолжал удивляться Михаил Петрович.

— Все очень просто, — разъяснила свои наблюдения Ангелина Ивановна, — рожа наглая, взгляд волчий, идет чурается, как на охоте, ни с кем не здоровается. Одно слово — бандит.

— Наблюдение достаточно верное, — вступил в разговор Григорий Михайлович, — а как Вы его сделали?

— Это очевидно, голубчик, я с ним в подъезде встретилась.

— Что же Вы, бабушка, в милицию не просигнализировали? — искренне удивился Рыков, — Если он так на бандита похож?

— Потому что сейчас каждый второй преступник, так что на всех в милицию сообщать? — сделала свое заключение Семечкина, — Я думаю, там про это и так знают. Чего зря людей от важной работы отвлекать.

Замечание тоже было вполне справедливое, и возразить на него было нечем. Преступность тогда в стране — по сравнению с девяностыми — хоть и «сбавляла свои обороты», однако находилась еще на достаточно высоком уровне. Поэтому искренне полагая, что искать у старой женщины угрызения совести — это не совсем то, что им нужно, телохранитель спросил:

— Интересно, куда же, бабушка, этот сантехник делся?

— Наверх, сынок, отправился, — ответила Прасковья Ивановна, — а вот как спустился, извини, я не видела. К кому он пошел и зачем, я не ведаю. Ведь, как я уже сказала, он даже не поздоровался. А при таких странных озвученных мной обстоятельствах затевать разговор с ним я не решилась.