Злоречие. Иллюстрированная история

Общая структура книги стремится к повествовательной цельности, но не имеет композиционного единства. Одни главы организованы хронологически: показывают этапы эволюции разных форм злоречия (клевета, проклятие, богохульство). Другие подчинены кластерному принципу: описывают частные явления внутри общего (оскорбление, порицание, сквернословие). Некоторые главы построены по принципу «кругового обхода»: отдельная проблема помещена в центр и рассмотрена с разных сторон (глумление, хамство, ссора).

Специфичность проблематики требует особого предупреждения относительно ненормативной лексики: она представлена без отточий. Это настоятельно продиктовано необходимостью объективного и достоверного предъявления словесного материала. К тому же научная этика предписывает цитирование без купюр, если таковые отсутствуют в исходных текстах.

Однако исследовать словесное зло не значит снимать крышку с гроба и выпускать наружу смрад и тлен. Здесь напрашивается иная образность: обнаружение и обезвреживание демонов, обитающих в «потусторонье» речи. Помимо всего прочего, языковредие – как еще называли его в старину – мощнейший двигатель ментальных процессов, эффективный инструмент общественного управления и род социальной магии. Это очередная объяснительная метафора и лейтмотив настоящей книги.

Современность создала множество прогрессивных технологий в самых разных областях, но до сих пор не изобрела надежной защиты от злых слов. Слова давно уже не всевластны, но по-прежнему непобедимы. Библейское определение lingua dolosa (язык лукавый, коварный) вечно актуально. И сегодня, как всегда, «жизнь и смерть во власти языка».

При этом само злоречие – неиссякаемая тема досужих разговоров и постоянный объект обличительных острот. Его гримасы проглядывают в античной мифологии, его личины скрываются в средневековой символике, его снисходительная ухмылка сквозит между строк полемических текстов Нового времени, его звериный оскал мерцает в черных зеркалах смартфонов… Мы так много говорим о нем – но еще больше оно говорит о нас.

Как относиться к тому, что неизбывно и неискоренимо? Старательно отводить взгляд от разверстой гортани-гроба? Стеречь родных и близких над пропастью во ржи? Неустанно работать над собой, отделяя зерна добрословия от плевел злоязычия? Книга не дает ответов, но рассказанные в ней истории взыскуют внимания и участия.

Алексей Бельский «Не делай зла и не досаждай никому», из серии нравоучительных картин-панно, исполненных для украшения Смольного института, 1771, холст, масло

Глава I Язык о трех жалах. Клевета

Душа клеветника имеет язык с тремя жалами, ибо уязвляет и себя, и слышащего, и оклеветанного.

Авва Фалассий Ливийский

Клевета – порок, обладающий необычайными свойствами: стремясь умертвить ее, вы тем самым поддерживаете ее жизнь; оставьте ее в покое – и она умрет сама.

Томас Пейн

Ты не отречешься от клеветы, но будешь клеветать потихоньку. Ты не отречешься от клеветы, но, клевеща, будешь озираться кругом, не подслушивает ли тебя кто-нибудь. Ты не отречешься от клеветы, но при первом шорохе струсишь…

М.Е. Салтыков-Щедрин «Клевета»

Питер Брейгель Старший «Клевета на Апеллеса», 1565–1569, коричневая бумага, перо, коричневые чернила

…Итак, у нас имеется Клевета, направляемая Завистью или Злобой и подталкиваемая…

– Insidiae? – спрашиваю я у Кейт. – Fallaciae?

– Коварство, – отвечает она, – обман и уловки.

Клевета тащит за волосы безымянного юношу, который с мольбой вздымает руки над головой. В чем его обвиняют? Трудно сказать, но, поскольку в роли истца выступает Клевета, эти обвинения, несомненно, ложные.

Герой романа «Одержимый» Майкла Фрейна – увлеченный искусствовед с задатками детектива – постигает тайны творчества Питера Брейгеля. В приведенном фрагменте описана утраченная картина знаменитого древнегреческого художника Апеллеса, сюжет которой многократно воспроизводился европейскими живописцами.