Зловещая лесопилка

Я уверен, вам много раз приходилось слышать, что о книге нельзя судить по обложке. Но как трудно поверить в то, что человек, который, не будучи врачом, носит хирургическую маску и седой парик, окажется очаровательной личностью, так же трудно было детям поверить, что «Передовая Окулярная Наука» в самом ближайшем будущем принесет им что-нибудь кроме беды. Вы можете и не знать, что слово «окулярная» означает «относящаяся к глазу», но, даже не зная этого, легко пришли бы к такому заключению, взглянув на обложку. А на обложке было напечатано изображение, которое дети сразу узнали. Узнали по своим страшным снам и на основании собственного опыта. Это было изображение глаза, и бодлеровские сироты узнали в нем знак Графа Олафа.

Глава пятая

В последующие дни бодлеровские сироты ощущали тяжесть в желудке. В случае с Солнышком все было понятно: когда Клаус разделил персик, ей досталась часть с косточкой. Как правило, косточку, разумеется, не едят, но Солнышко была очень голодна и любила есть твердое, отчего косточка и попала в ее желудок вместе с теми частями фрукта, которые вы или я сочли бы для этого более пригодными. Но тяжесть в желудке мучила двух других Бодлеров вовсе не от угощения Чарльза, а от всеобъемлющего чувства обреченности. Они не сомневались, что Граф Олаф скрывается где-то поблизости, как хищник, готовый наброситься на них, стоит им зазеваться.

Поэтому каждое утро, когда Мастер Флакутоно, будя рабочих, громыхал кастрюлями, Бодлеры внимательно к нему присматривались, чтобы проверить, не пришел ли вместо него Граф Олаф. Надеть седой парик, закрыть лицо хирургической маской и выкрасть Бодлеров прямо из коек было бы вполне в духе Графа Олафа. Однако у Мастера Флакутоно всегда были те же темные глаза-бусинки, говорил он всегда грубым, глухим голосом, очень не похожим на ровный, злой голос Графа Олафа. Идя через грязный двор на лесопилку, Бодлеры приглядывались к рабочим. Было бы вполне в духе Графа Олафа самому поступить на лесопилку простым рабочим и выкрасть Бодлеров, пока Мастер Флакутоно не смотрит. Но хотя все рабочие выглядели усталыми, грустными и голодными, ни один не выглядел злым или жадным, ни у одного не было отвратительных манер.

Выполняя изнурительную работу на лесопилке — слово «изнурительная» здесь означает «настолько трудная, что у сирот было такое чувство, будто у них разламывается спина, хотя на самом деле это было не так», — они задавались вопросом: не может ли Граф Олаф воспользоваться одним из огромных станков, чтобы тем или иным способом прибрать к рукам состояние Бодлеров? Но это представлялось маловероятным. Через несколько дней скребки снова сложили в угол, а станки-клещи выключили. Теперь рабочие должны были поднимать очищенные от коры бревна и по одному прижимать к жужжащей циркулярной пиле до тех пор, пока она не разрежет каждое дерево на плоские доски. От поднятия бревен руки детей вскоре начали болеть и покрылись занозами, но Граф Олаф не воспользовался преимуществом, которое ему давали их ослабевшие руки, и не сделал попытки их выкрасть. После нескольких дней пилки Мастер Флакутоно приказал Филу запустить станок с огромным клубком веревки внутри. Станок обматывал веревку вокруг десятка досок, а рабочим надлежало завязывать ее сложными узлами, чтобы доски не рассыпались. Вскоре у детей так распухли пальцы, что они с трудом удерживали купоны, которые им каждый день выдавали, но Граф Олаф не предпринял попытки вынудить их отказаться от состояния. Безотрадные дни сменяли друг друга, и хотя дети были убеждены, что Граф Олаф наверняка где-то поблизости, он все не показывался. Это очень озадачивало.

— Это очень озадачивает, — однажды сказала Вайолет во время перерыва на жевательную резинку.

— Согласен, — сказал Клаус, потирая больной палец правой руки, который распух больше других. — То здание похоже на его татуировку, да и книжная обложка тоже. Но Граф Олаф так и не появляется.

— Елунд! — задумчиво произнесла Солнышко. Пожалуй, он имела в виду нечто вроде: «Это действительно озадачивает».

Вайолет щелкнула пальцами и тут же поморщилась от боли. — Я вот о чем подумала, — продолжала она. — Ты только что сказал, что он не появляется. Может быть, он выдает себя за Сэра. Облако дыма не дает нам увидеть, как выглядит Сэр на самом деле. Чтобы нас обмануть, Граф Олаф мог переодеться в зеленый костюм и начать курить.

— Я уже об этом думал, — сказал Клаус. — Но он гораздо ниже Графа Олафа, не знаю, как можно выдавать себя за человека гораздо ниже ростом.

— Чорн! — подтвердила Солнышко, что означало нечто вроде: «И его голос совсем не похож на голос Графа Олафа».