Зловещее Проклятие

— Что, черт возьми, ты делаешь? Здесь стопроцентно никого нет.

— И это, очевидно, только прихожая, — сказал ему Стокер. — Иногда норы священника состояли из более чем одной комнаты, и мы должны были это осознать раньше.

— Откуда ты знаешь? — привычно бросил вызов Тибериус.

Я объяснила насчет панелей, когда Стокер возобновил свои исследования. Мы начали с противоположных концов панели и без победы прижались к центру, ни один из нас не обнаружил механизм. Я услышала движение позади, и оглянулась в спальню, чтобы увидеть Каспиана, Мертензию и Хелен, с тревогой наблюдающих за происходящим.

Я выбралась из клетушки. Стокер высунул голову, обращаясь к Мертензии и Каспиану:

— Не знаю, кого из вас спросить, но мне нужно разрешение, чтобы сломать стену.

Тетя и племянник обменялись взглядами и в унисон кивнули. Прежде чем кто-то успел произнести хоть слово, Стокер вернулся в дыру, и, подняв одну ногу в сапоге, с размаху врезал по панели. Раздался зловещий скрип, но панель не сломалась. Стокер сложил руки на груди и снова встал, пиная панель, наконец, она разбилась с глубоким стоном протеста. Он рвал разбитые доски, пока дыра не стала достаточно большой, чтобы впустить его. Я знала, еще до того, как услышала тихое дыхание.

— Малкольм там, — прошептала я, не желая, чтобы другие услышали. Было бы слишком огорчительно обнаружить его труп в дыре.

— Он там, — Стокер наступил ногой на сломанную панель, чтобы проникнуть в каморку.

— Должна ли я велеть им уйти? — тихо спросила я.

— Нет. Скажи им убраться с пути к черту, — приказал он. — Он все еще жив. И он не один.

* * *

Мне пришлось поверить Стокеру на слово, поскольку, когда Стокер вынес из дыры Малкольма, я подумала, что в руках у него, несомненно, труп. Мужчина был бледен, без сознания, и дыхание едва различимо. Хелен разразилась громким плачем, но Мертензия быстро восстановила самообладание. Стокер положил Малкольма на кровать и дал серию указаний по методам лечения.

— Как ты думаешь, он может умереть? — волновалась я, когда он оценивал состояние Малкольма.

— Возможно, — выражение лица Стокера было мрачным. — Я не видел там ни еды, ни воды. Он сильно обезвожен, страдает от шока и низкой температуры. Там холодно, как в могиле.

Я едва смела спросить.

— Это Розамунда… — начала я.

— Нет, — сказал он, резко вырезая каждое слово. — Г-жа Тренгроуз.

Стокер совершил еще одну вылазку в нору священника, чтобы забрать ее. Она была без сознания, и Стокер с явным отвращением передал ее Каспиану.

— Отнесите экономку в ее комнату. Она ответственна за попытку убийства Тибериуса, Вероники и меня, а также, думаю, вашего дяди. Вы будете охранять ее и следить, чтобы она не пыталась покинуть этот дом, когда очнется, — приказал он, столь же властный, как и его брат.

Если мальчик обиделся на то, что Стокер командовал, он никак этого не показал. Кивнул с умным видом и отправился выполнять распоряжение.

Мертензия зависла в дверях.

— Тренни, — тихо страдала она. — С трудом могу в это поверить.

— Поверьте, — сказал Стокер суровым голосом, возвращаясь к заботе о Малкольме. — Я также готов поспорить, что она почти убила и вашего брата.

Мертензия глубоко вздохнула.

— Я закажу все, что нужно, из кладовой, и Дейзи принесет это. Я сама позабочусь о Тренни, пока вы не осмотрите ее.

Стокер ворчливо согласился, и Мертензия ушла. Хелен великолепно справилась с ситуацией, организовав горничных. Они в рекордно короткие сроки обеспечили горячие кирпичи и воду. В очаге разгорелся огонь, яблоневые поленья бодро потрескивали и излучали желанное тепло. Толстые пуховые одеяла были нагромождены на все еще находящегося без сознания Малкольма и плотно обернуты вокруг него. Стокер пристально следил, отмечая медленное повышение температуры Малкольма, и возвращение цвета на его щеках. Все это время Тибериус сидел, как могильный бог, на стуле в углу, ничего не говоря.

Через несколько часов Мертензия вернулась. Она выглядела уставшей и очень грустной.

— Тренни пришла в себя. Она сказала очень мало, прежде чем снова уснуть. Но, мне кажется, была рада узнать, что брат найден, пока не стало слишком поздно. Как он?

— То же самое, — ответил Стокер. Мертензия задернула шторы, чтобы яркий солнечный свет не повредил глаза Малкольму, когда тот очнется. Она принесла маленький стул и уселась рядом с кроватью, наблюдая за братом, пока он спал.

— Кто-то дежурит у миссис Тренгроуз? — проверила я.

Она кивнула.

— Хелен предложила сидеть с ней, а Каспиан охраняет ее комнату с винтовкой Малкольма наперевес. Можно подумать, что она опасна, как Наполеон, — закончила она с призрачной улыбкой.

— Я не могу представить, что случилось, — присовокупила Мертензия прерывистым голосом после непродолжительной паузы. — Должно быть, она помешалась, если причинила вред Малкольму. Это невозможно. Он был ее любимцем, мы все знали. Тренни всегда любила его больше всех.

Эти слова заставили меня задуматься, какой может быть ужасной любовь, не возвращенная должным образом, разрушаясь и превращаясь во что-то неузнаваемое и опасное.