Зловещее Проклятие

Обычные бабочки получают окраску от крошечных чешуек всех цветов радуги, отражающих тона драгоценных камней. Не случайно последние ассоциируются с самыми великолепными бабочками. Мотыльки и некоторые экземпляры бабочек имеют чешуйки мягких оттенков, но самым захватывающим зрелищем, безусловно, являются бабочки без каких-либо чешуек. Их крылья хрустальны в своей прозрачности, с узором из узких черных жилок, точно свинцовое стекло соборного окна. Кажется невозможным, что они могут летать, но они летают, как осколки стекла, разносимые ветром. Своеобразные крылья делают этих бабочек деликатными и неуловимыми, и Romilly Glasswing был самым деликатным и неуловимым из всех. Самый крупный из Glasswing, взрослый экземпляр Romilly достиг бы среднего размера ладони человека. Если бы тому посчастливилось его поймать! Я жаждала их как мало что в моей жизни, но теперь это было бесполезно.

Я заставила себя улыбнуться и выдавила безучастно:

— Как мило с вашей стороны поделиться информацией. Но я больше не охочусь, мой лорд. Все мои образцы на Мадейре были собраны после их естественной гибели. Я утратила способность вонзать булавку в сердце живого существа. Мои усилия направлены на виварий, который лорд Розморран любезно разрешил мне устроить в поместье.

Виварий — некогда развалины грандиозного, отдельно стоящего парника — стал моим любимым проектом, осуществленным по предложению Стокера. Пока он счастливо возился с кусочками меха, костей и опилками, мне позволялось снабдить восстановленную постройку экзотическими деревьями и личинками ряда особей чешуекрылых. Я заботилась о них, как любящая мать, и вернула к жизни несколько видов, теперь счастливо порхающих в своем украшенном драгоценностями маленьком мире.

— Вы должны знать это лучше всех, — напомнила я Тибериусу. — Ваша светлость был чрезвычайно любезен, прислав мне саженцы грабов для рощи и лунных мотыльков, чтобы лакомиться ими.

Виконт закинул одну длинную ногу на другую, разглаживая складку на брюках.

— Я прекрасно помню. Вы щедро поделились со мной информацией на тему лунных мотыльков. Что вы говорили? Что у них нет ртов, потому что они существуют только для размножения? Не уверен, стоит ли относиться к ним с завистью или жалостью.

Он картинно изогнул бровь, и я одарила его унылым взглядом.

— Точно. И хотя я рада слышать, что Romilly Glasswing не вымерли, должна оставить их другим.

Слова причиняли мне боль. В течение последнего года я обнаружила в себе нежелание продолжать дело своей жизни. Погоня за бабочками придавала моему существованию смысл и удовольствие. И вдруг охотничий азарт иссяк по причинам, которые я не до конца понимала. Мадейра была экспериментом, короткой экспедицией, чтобы проверить изменения в моем характере. Мне не удалось победить мое нежелание убивать. Несколько неадекватных образцов, которые я привезла с собой, делали поездку бессмысленной. Как оправдать дальнейшие экспедиции, если я не могу ожидать лучших результатов, чем достигнутые? Мне было страшно представить, что я больше не смогу путешествовать с сетью в руках по дальним странам и экзотическим землям. Мысль быть навсегда замурованной в Британии — этом частенько сером и грязном острове — была невыносима. Поэтому я не думала об этом. Я отталкивала эту мысль всякий раз, когда та возникала. Но она снова и снова подкрадывалась, когда наш корабль приближался к Англии, возвращая меня к самодовольной маленькой жизни, которую я выстроила. Каждую ночь, когда я засыпала, на краю моего сознания раздавался негромкий требовательный голос, дразня жаждущую приключений душу. Что если это все?

Стокер понял значение слов его светлости раньше, чем я и поспешил объяснить.

— Тибериус не имеет в виду, что ты должна охотиться на них. Он нашел для тебя личинки. Для вивария.

Я подавила жадный стон.

— Это правда?

Его светлость рассмеялся — низкий и хриплый смешок чистого веселья.

— Моя дорогая мисс Спидвелл, как вы меня восхищаете. Я действительно получил разрешение от нынешнего владельца острова Сан-Маддерн, Малкольма Ромилли, отобрать определенное количество личинок для вашей коллекции. Сам он не лепидоптеролог, но является ярым защитником всех видов флоры и фауны, уникальных для его острова. Он считает, что если Glasswing выживет в другом месте, это будет своего рода страховой полис.

Мой разум быстро оценивал возможности.

— Что они едят?

Виконт безразлично пожал плечами.

— Какой-то кустарник, чье название ускользает от меня. Малкольм сказал, что вы можете взять с собой эти растения, чтобы сделать переезд в Лондон наиболее безболезненным для маленьких дьяволов. Я как раз направляюсь на остров Сан-Маддерн. Малкольм устраивает небольшой прием, что-то вроде домашней вечеринки, и пригласил меня. Вполне естественно, что мы должны объединить наши цели. Буду счастлив сопровождать вас до замка.

— Какая великолепная идея, — плавно вставил Стокер. — Мы были бы счастливы поехать.

— Стокер, тебя не приглашают в замок, — сказал виконт.

— Замок! — воскликнула я. — Неужели так грандиозно?