Зловещие латунные тени. Ночи кровавого железа

Я передал ему последний отчет Брешущего Пса. И сказал:

– Когда я сюда зашел в первый раз, здесь был Краск.

– Краск? – с внезапно возникшей подозрительностью переспросил Гулляр.

– Краск. Из Организации. Он разговаривал с музыкантами.

– Если вы так говорите, значит, так и было. Я ничего не помню.

Все он прекрасно помнил, а то бы вдруг не потерял память.

– Как раз когда я собирался уходить, вошла девушка. Она направилась к Хрусту, как будто что-то хотела ему сказать, но тут заметила Краска и неожиданно бросилась бежать.

– Если вы так говорите, значит, так и было. Я ничего не помню.

– Что вы можете о ней рассказать?

– Ничего.

Он сказал это очень твердо. Так твердо, что, если бы я стал настаивать, его твердость воздвигла бы между нами стену и я уперся бы в эту стену головой. В свое время я пробил башкой несколько стен. Теперь я знаю заранее, что разобьется быстрее: голова или стена.

Я бросил эту тему:

– Кто эта новая девушка? Он пожал плечами:

– Они приходят и уходят. Они здесь не приживаются, никогда не знаешь, кто из них кто. Она называет себя Конфетка. Это не настоящее имя. А зачем вам?

Пришла моя очередь пожимать плечами.

– Не знаю. Она какая-то другая. Она тут развлекается.

– Бывают и такие. Делают это ради удовольствия. У всякой пташки свои замашки. Гаррет, – он постучал ногтем по отчету Брешущего Пса. – Что в этой писульке? Старый хрен жив?

– Старый Брешущий Пес все тот же, только злится, что дождь не позволяет ему проповедовать.

– Хорошо. В следующий раз просто скажите мне об этом. Нет нужды каждый раз описывать на пятистах страницах, как он выдавил прыщ. Я оплачиваю расходы, но не на такое количество бумаги.

Я не смотрел на Гулляра. Он был не в лучшем настроении, но не хотел оставаться один. В Веселом уголке все такие. Они любят проводить время с посторонними, не с клиентами и не с какими-нибудь опустившимися существами. Обитатели Веселого уголка просто хотят иногда почувствовать себя не хуже всех остальных.

Они и на самом деле не хуже. Может быть, даже лучше. Они знают жизнь лучше, чем те, кто покупает их время, или те, кто их осуждает. Они хуже лишь тем, что утратили иллюзии.

Гулляр тосковал по иллюзиям. Он желал отвлечься от этих вечеров, лучше которых не будет.

– Хотите, я расскажу вам историю? – спросил я.

– Какую?

– О хороших и плохих парнях и множестве смазливых девушек. О том, чем я занимаюсь, когда не подглядываю за Брешущим Псом.

– Давайте. Но не ищите у меня помощи. Я изложил ему почти все, отредактировав некоторые подробности.

– Это страшно, Гаррет. По-настоящему жутко. Я думал, что знаю всех негодяев на свете, но это что-то новое. Бедные девочки. А эти бабочки!

– Бабочки. Не знаю, при чем они тут.

– Странно. Это действие проклятия. Или еще что-то. Может, вам надо найти какого-нибудь некроманта. Вот! Я знаю одного типа, он чудак, но хороший, называет себя доктор Рок…

– Мы встречались. Вряд ли он поможет. Уж точно чудак! Рок скорее шарлатан, а не эксперт. Я так считаю. Но он и вправду наловчился успокаивать привидения. Если потребуется, я его приглашу. Гулляр пожал плечами:

– Вам лучше знать.

– Да. Положение отчаянное. – Я посмотрел на счастливую брюнетку. – Во всех отношениях.

Я подумал, не извиниться ли перед Тинни. Судьба не хочет подкинуть мне что-нибудь взамен. Гулляр проследил за моим взглядом. И захихикал.

– Вперед, Гаррет! Может, повезет. Но вот что я тебе скажу. Конфетка любит поболтать, и этим все кончается. Она такая, ей достаточно знать, что, если она захочет, мужик будет ее. Она немножко подинамит тебя и начнет искать следующего.

– У меня так всю жизнь. – Я поднялся с табурета. – Зайду позже. У меня свидание с подгоревшей грудинкой.

32

Когда Дин хочет, он творит чудеса. Несмотря на все обстоятельства, грудинка не пострадала. Специи и гарнир были выше всяких похвал. Я ел, пока не почувствовал, что скоро лопну. Затем, хотя было еще рано, я прогулялся по коридору и, стремясь поскорее забыться в мечтах, пошел наверх. Долгое путешествие в одинокую, холодную постель. Но вместо полных светлой печали звуков я услышал (мне всегда везет как утопленнику), как оркестр грянул увертюру.

Да. Это была не музыка души, это раздавалось: «Гаррет! Я жду твоего доклада.» Не совсем увертюра. Но вроде того.

Спорить бесполезно. Чем быстрее отделаешься, тем раньше ляжешь спать.

Какое там спать? Едва я закончил рассказ о своем визите к Гулляру, как получил:

«Я хочу, чтобы ты туда вернулся. Следующие девять вечеров ты должен посвятить Веселому уголку. Проводи время с этой Конфеткой.»

– Зачем?

«У меня возникла любопытная мысль. Когда ты сказал, что Конфетка выглядит как не местная, я укрепился в своих подозрениях.»

– Вот как! – Ловко. – А кто будет бегать по делам? Разыскивать наших злодеев?