Зловещие мертвецы

Замкнув за собой дверь, Эшли опустился на колени перед Скотти. Он налил полный бокал виски и стал вливать его в рот приятелю.

— Не умирай, Скотти. Настанет рассвет, и мы выберемся отсюда. Наваждение кончится. Скотти, ты слышишь меня? Очнись! Мы все вместе уйдем отсюда, я, ты, Линда, Шейла. — Он уже сам не понимал, что говорит!

Но Скотти ничего не отвечал.

— Скотти, ты же с радостью поедешь домой?

Эшли замолчал. Виски выливались обратно из заполненного рта его друга. Рука Эшли разжалась, и бокал упал на диван, заливая обивку остатками виски. Люк вновь завибрировал, и оттуда послышался ледяной смех Алисы.

Эшли в ужасе отпрянул к стене и закрыл уши руками, но даже так был слышен зловещий смех мертвеца. Парень зажмурил глаза и стал биться головой о стену.

— Нет! Мне все это кажется. Ничего этого нет. Все живы. Я просто сошел с ума.

И тут острая боль пронзила его плечо. Эшли выпрямился. Прямо перед ним стояла Линда, она слизывала острым языком кровь с конца длинного кинжала и дико визжала. Ее глаза блестели страшным огнем. Веки стали синие, а по всему лицу проступили трупные пятна. Линда еще раз взвизгнула и занесла кинжал для нового удара. Эшли схватил ее за руки и отбросил к стене, но удар как будто бы не причинил Линде никакого вреда. Она вновь захохотала, и Эшли отпрыгнул. Он покатился кубарем по дивану, мертвое тело Скотти рухнуло на пол.

Линда, смеясь, перехватила кинжал прямо за лезвие и, не замечая, что сталь режет ей гнилую руку, хохоча и визжа, бросилась на Эшли. Он пополз по полу, стараясь увернуться. Но тут приподнялась крышка люка, и гнилая рука Алисы схватила его за щиколотку, пытаясь втянуть в подвал.

Эшли рвался, каблуком как мог, изо всей силы, прижал руку Алисы к доскам и освободился. Но тут Линда бросилась на него с кинжалом. Эшли перехватил ее руку, но та свободной рукой схватила его за челюсть и начала рвать губы. Парень, что было силы, превозмогая боль, заломил руку девушки с кинжалом за спину и коленом оттолкнул ее от себя.

Линда-мертвец покачнулась и упала на пол. Острие кинжала пронзило ее насквозь и вышло из живота. Кровь хлынула из открытого рта. Смех затих. Лишь только синие руки Алисы оставляли загнутыми ногтями борозды на досках пола. Эшли склонился над Линдой. Вгляделся в ее лицо. Это было лицо его возлюбленной, его возлюбленной Линды, только исцарапанное и окровавленное.

Слезы наворачивались на глаза Эшли. Он гладил девушку по голове. Он понимал, что сам убил свою возлюбленную, но другого выхода у него не было. Или он — или они — зловещие мертвецы. Нужно было смириться с мыслью, что от Линды осталось только тело, мертвое тело, лежащее у ее ног.

«…Их можно уничтожить, только расчленив труп, разрезав его на куски…», — вспомнилась Эшли услышанная им магнитофонная запись-исповедь профессора Веймара Нойби.

Парень колебался. Он не мог заставить себя сделать это, но выхода у него не было. Только так он мог попробовать спастись. Или они — или они…

Эшли потянул Линду за ноги к дверям мастерской. Когда он взваливал тело на платформу верстака и закреплял его цепями, лицо Линды стало уже совсем умиротворенным. Лишь только белизна смерти сковало его. Эшли включил весь свет, все лампочки, какие только были в мастерской, потуже затянул цепи и отдернул занавеску на шкафу с инструментами. Красным лаком блеснула бензопила. Он потянул на себя пусковой тросик — пила завизжала. Стремительно завращалось полотно, сверкая острыми зубьями. Он уже поднял пилу и занес ее над шеей Линды, но его взгляд уже во второй раз за эту страшную ночь упал на пластинку горного хрусталя, оправленную серебром. Это был его подарок, это было то украшение, которое девушка приняла с такой радостью.

Ревел мотор пилы, а Эшли все никак не мог решиться расчленить тело своей подруги. Наконец, он заглушил мотор и отбросил пилу. На его лице была растерянность. Эшли не понимал, что нужно делать. Парень плакал, прижавшись к телу Линды, и, не выдержав, поцеловал в приоткрытые, еще теплые губы. Он развязал тяжелые цепи, взял девушку на руки и понес на улицу. Он решил похоронить ее, как человека. Аккуратно положив ее на пожухлые листья, Эшли принялся тяжелым заступом рыть землю. Но в какой-то момент ему почудилось, что за ним кто-то наблюдает. Он остановил работу и взглянул на Линду — она лежала неподвижно.

Занятый работой парень не слышал, как тяжело бьется Алиса в крышку люка, как, скрипя и визжа, выезжают из своих гнезд шурупы и кованые гвозди, как срываются завесы, на которых держится люк. Он также не видел, что глаза Линды открылись, но при его взгляде на нее глаза вновь закрылись и лицо приобрело прежнее выражение умиротворенности и спокойствия.