Зловещие забавы славянского бога

Совершив обычный вечерний обход, Сергей Михайлович поспешил заглянуть и к пациенту, потерявшему память. Оставил он его «на закуску» вовсе не случайно. Недуг пациента был действительно уникален и весьма ему интересен.

Нечто подобное, когда память человека уже прожившего большую часть отпущенного ему века, в какой-то момент давала сбой и «взбунтовавшись» по неизвестным причинам, вдруг опускала своего владельца на низший социальный уровень, уже случались. Кое-какие темы по данному вопросу, были уже подробно описаны в мировой медицинской литературе. Однако воочию, Сергей Михайлович столкнулся с подобным диагнозом, пожалуй, впервые.

«Интересно, какие механизмы, какие внутренние связки должны быть нарушены, чтоб человеческий мозг сумел выдать на-гора этакую метаморфозу? – разум врача отказывался это понять и принять. – А ведь, если верить научным работам, подобное могло произойти с любым человеком, в том числе и со мной. Да, нет. Это, просто бред. Какая-то дикая фантастика. – размышлял Сергей Михайлович, приближаясь к палате Угрюмова. – Не представляю, как (будь я на его месте) сумел бы забыть всё, чем ныне живу. Забыть мединститут и студенческие годы; клинику; свою должность или профессию. В конце концов, любимую женщину. И, ни с того, ни с сего, вдруг вспомнить совершенно неизвестную мне жизнь с помоями, объедками и люками теплотрасс.»

Искренне надеясь на то, что именно сейчас, уже без посторонних, в спокойной и располагающей беседе, он сможет подробно расспросить Василия Ивановича о его нынешних мироощущениях и, возможно, о каких-либо внутренних противоречиях или, скажем, о непонятных ему самому терзаниях. С этими мыслями он и открыл дверь заветной палаты.

Насколько Сергей Михайлович был ныне переполнен оптимизмом и надеждой, ровно настолько же, через какое-то мгновение он оказался и растерян. Дело в том, что больничная койка Угрюмова оказалась абсолютно пуста.

Внимательно осмотрев безлюдное помещение, врач выскочил из палаты, заглянул в уборную и, преодолев быстрым шагом коридор, строго обратился к сидевшей за невысокой стойкой дежурной медсестре.

– В ближайшие полчаса, кто-то покидал больничное отделение?

– Нет. – испугавшись сурового лица Сергея Михайловича, тихо ответила девушка. После чего, извиняющимся голосом добавила. – Вообще-то, я отлучалась в ординаторскую, минут на пять. Чай заварить.

Случилось непредвиденное. «Необычный» больной исчез.

Тем временем, Василий Иванович благополучно миновав все медицинские и охранные посты, беспрепятственно вышел на открытый воздух. Ну, не лежала его душа к этому странному учреждению. В сознании Угрюмова стойко закрепилось ощущение, будто бы он, словно подопытный кролик вовлечён в некий дикий и изощренный эксперимент.

Поставьте себя, на место Василия Ивановича. Представьте, что на а протяжении всего дня в вашу палату приходят какие-то подозрительные типы и задают вам идиотские вопросы. Причём все они настойчиво пытались убедить вас в несуществующих фактах; нарочито навязывая вам чужую жизнь. В палату вдруг пропускают женщину, искусно загримированную под вашу покойную супругу. А после, ещё и пугают милицией. Ко всему прочему, вам колют какие-то подозрительные лекарства и в изобилии пичкали непонятными таблетками. Ну, и самое главное, вы лежите в отдельной палате, словно министр или, на крайний случай, директор завода. Подобные факты, по разумению Угрюмова, могли говорить лишь об одном, данный эксперимент пытаются сохранить в строжайшей тайне.

Подозрения Василия Ивановича постепенно переросли во всеохватный страх. Когда ж Угрюмов не поддался на разного рода провокации, Василию Ивановичу начало казаться, что его, как отработанный материал, как результат неудачного эксперимента, обязательно умертвят. Причём, в самую ближайшую ночь. Иначе почему, в течение нынешнего дня они были с ним так нарочито вежливы и так слащаво-обходительны, а к вечеру, будто о нём и вовсе забыли. Наверняка готовят яд или еще какую хрень.

«Им со мной, конечно же, проще. Бомжа никто не хватиться. Никто не начнёт его искать. „Вкатят“ в вену быстродействующий препарат, а после сожгут в крематории. Вот и нет Василия Ивановича. Нет Угрюмова и никогда не было. Кто это? Мы впервые о нём слышим!»

Добравшись до ближайшего мусорного бака, Василий Иваныч привычно в нём покопался. Он быстро откопал в груде дерьма, довольно сносную одежонку, да пару хлебных огрызков. Тут же, прямо у бака, Угрюмов скинул с себя полосатую, стиранную-перестиранную больничную пижаму, снял с головы бинты и переоделся в найденные «обновки».

Ему стоило поторопиться. Не поспей Угрюмов на последний пассажирский транспорт, его пешая прогулка до вокзала обещала быть чересчур долгой. Потому Угрюмов, чуть ли не бежал к троллейбусной остановке.

Это там, возле вокзала, у Василия Ивановича имелся небольшой тайник, куда он прятал зимнюю одежду и небольшой запас пропитания. Там же его поджидала и заветная «четвертушка» самогона, припасённая им на чёрный день. И этот самый день, для Угрюмова, похоже, уже наступил.