Зловещий барьер. Ближайший родственник. Оса

Собравшиеся одобрительно зашумели. Грэхем рассеянно смотрел на шкаф, стоявший на страже у единственной двери. Воспоминание о Биче отозвалось в памяти тупой болью. А ведь были и другие, столь же трагические воспоминания: профессор Мейо, как тряпичная кукла застывший на мостовой, безрассудный бросок Дейкина навстречу ужасной гибели, дьявольски сосредоточенный взгляд страдальца с воображаемой собакой в животе, убийственный грохот, с которым Корбетт врезался в стену, черный стяг из взбесившихся атомов, развевающийся над Силвер Сити.

Но не стоит портить людям настроение в редкие минуты энтузиазма. Все равно исследование ультракоротких волн может продвигаться лишь в двух направлениях — верном и неверном, это ясно как Божий день. Неверное значило бы вечное рабство, в то время как первые же проблески верных результатов могут повлечь за собой безжалостное истребление каждого экспериментатора, который окажется близок к успеху.

Перспектива сулила гибель, гибель каждого талантливого ученого, находящегося на переднем краю призрачной битвы. Грэхем не мог найти в себе силы высказать эту страшную истину. Аудитория затихла, и он сошел с возвышения. Тишина была нарушена привычным напоминанием о затаившейся поблизости смерти.

Пол подскочил на шесть дюймов и медленно опустился. Обитатели подземелья застыли в напряженных позах. Сквозь толстые стены до них донесся неистовый грохот рушащейся кладки. С неба грянул злобный рев, как будто сам Творец ликовал, глядя, как корчатся в смертных муках его собственные детища. После краткого затишья раздался более приглушенный грохот. По улицам неслась боевая техника в поисках новых просторов, чтобы и дальше сеять разруху, кровь и страдания.

Сангстер был озабочен и не стирался это скрыть. Он сидел за своим столом в офисе Ведомства целевого финансирования, находившемся в здании Манхэттенского банка, и, глядя на Грэхема, Воля и Лимингтона, говорил, не обращаясь ни к кому из них в отдельности:

— Вот уже целых двенадцать дней, как международное радиовещание предоставило свои каналы всем, кому не лень — от радиолюбителей до производителей радиоаппаратуры, — раздраженно заявил он. — Ну и что же, кто-нибудь помешал этой всеобщей перекличке? Никто! Да если бы исследование коротких волн представляло для витонов угрозу, они бы все вверх дном перевернули, чтобы его сорвать. Они бы вычислили всех специалистов-радиотехников и взялись за них. Ни одного уже давно не осталось бы в живых. Но витоны не проявили никакого внимания. Так что мы справным успехом могли бы надеяться уничтожить их при помощи какого-нибудь волшебного слова. Напрашивается вывод, что мы на ложном пути. А вдруг они шарахались от установок физиотерапии просто для того, чтобы направить нас по ложному следу? Вдруг они теперь исподтишка посмеиваются над нами? Не нравится мне это, совсем не нравится.

— А вдруг они хотят, чтобы мы именно так и думали? — спокойно спросил Грэхем.

— Да? — У Сангстера так внезапно отвалилась челюсть, что остальные невольно усмехнулись.

— Ваша точка зрения доказывает: равнодушие витонов на то и рассчитано, чтобы нас обескуражить. — Подойдя к окну, Грэхем бросил взгляд на развалины Нью-Йорка. — Заметьте, я говорю «рассчитано». Их кажущаяся беспечность вызывает у меня подозрение. Проклятые твари разбираются в человеческой психологии куда лучше, чем когда-нибудь научатся специалисты вроде Юргенса.

— Ну, ладно, ладно! — Сангстер потер лоб, схватил со стола какие-то бумаги и извлек из них одну. — Вот сообщение радиокорпорации «Электра». Ее специалисты могли бы с таким же успехом гонять ворон. Они говорят, что короткие волны, похоже, воняют. Пролетающие шары облучали на всех частотах, которые может выдать их установка, а те только уворачивались, как будто почуяв неприятный запах. Боб Треливен, их главный док, почти уверен, что эти чертовы твари действительно ощущают некоторые частоты как некий эквивалент запахов. — Жестом обвинителя он ткнул в бумагу пальцем. — Ну и куда нас это приводит?

— Приносит пользу даже тот, кто только думает и ждет, — с философской миной процитировал Грэхем.

— Прекрасно. Будем ждать. — Так и не успокоившись, Сангстер откинулся на спинку стула, водрузил ноги на стол и изобразил на лице бесконечное терпение. — Я безоглядно верю тебе, Билл, но на все эти исследования вылетают денежки моего ведомства. Мне было бы гораздо легче, знай я все-таки, чего мы ждем.

— Мы ждем, когда какой-нибудь экспериментатор изжарит хоть одного витона. — Худощавое лицо Грэхема омрачилось. — Чертовски не хотелось бы об этом говорить, но все же сдается мне, что мы ждем первого из следующей серии трупов.

— Вот это меня и пугает, — вступил в разговор Лимингтон. — Проклятые шары имеют обыкновение выведывать чужие мысли. Когда-нибудь, Билл, они заглянут и в ваши. И поймут, что вы — главный козырь. А когда мы вас разыщем, вы уже будете мертвее мертвого.

— Всем нам приходится рисковать, — сказал Грэхем. — Я один раз уже здорово рискнул — когда решил появиться на свет! — Он снова посмотрел в окно. — Взгляните-ка!