Зловещий барьер

«Ты обязан выполнить приказ! – не умолкал в нем внутренний голос. – Твой долг – связаться с Лимингтоном, как тебе было велено! Если Бичу придет конец, а вместе с ним – и тебе, то мир ничего не узнает, кроме того, что ты потерпел неудачу, как и все остальные, причем только потому, что не захотел выполнить свой долг!»

– Грэхем, – произнес из темноты хрипловатый голос Бича, положив конец покаянным мыслям разведчика, – мир получил научное открытие такой же величины и важности и такой же далеко идущей перспективы, как изобретение телескопа и микроскопа.

– Что же это?

– Способ расширения видимой части спектра далеко за пределы инфракрасного диапазона.

– Вот оно что!

– Его обнаружил Бьернсен, – продолжал Бич. – Как уже случалось с многими другими великими открытиями, он натолкнулся на него случайно, занимаясь чем-то совсем другим. Но сумел понять значение своей находки и получить практические результаты. Как и телескоп, и микроскоп, она раскрыла перед ним новый, доселе неведомый мир, о котором никто даже не подозревал.

– Новый ракурс, позволяющий увидеть то, что незримо присутствовало и раньше? – подсказал Грэхем.

– Вот именно! Когда Галилей, сам себе не веря, глядел в телескоп, он обнаружил то, что испокон веков было перед глазами несведущих миллионов, то новое, революционное, что перевернуло официально принятую и широко известную геоцентрическую систему.

– Замечательное открытие, – согласился Грэхем.

– Микроскоп дает гораздо лучшую аналогию – ведь он позволил увидеть факт, который с сотворения мира маячил у всех под носом и о котором тем не менее никто не подозревал. Факт, что мы всю свою жизнь соседствуем с бесчисленным множеством живых организмов, скрытых от нас за пределами нашего зрения, скрытых в бесконечно малом. Вы только подумайте, – настаивал Бич, голос его звучал все громче, – юркие живые твари, кишащие вокруг нас – над головой, под ногами, в нас самих. Они борются, размножаются и погибают в нашей же собственной кровеносной системе, и при этом никто о них знать не знал, даже не догадывался, пока микроскоп не прибавил остроты нашему слабому зрению.

– Да, это тоже великое открытие, – подтвердил Грэхем. Несмотря на заинтересованность, нервы его все еще были на взводе: он так и подскочил, когда собеседник случайно коснулся его рукой в темноте.

– Все это веками ускользало от нас – одно, скрываясь в непостижимо большом, второе – в невероятно малом. Точно так же ускользало и другое – затаившись в абсолютно бесцветном. – Глуховатый голос Бича дрожал от волнения. – Шкала электромагнитных колебаний занимает более шестидесяти октав, из которых человеческий глаз снособен увидеть всего одну. Вот за этим зловещим барьером, создаваемым нашим же слабым, ограниченным, беспомощным зрением, и скрываются жестокие, всемогущие господа, правящие каждым из нас с колыбели и до могилы, невидимо и безжалостно паразитирующие на нас – истинные хозяева Земли!

– Кто же они, черт возьми? Перестаньте ходить вокруг да около, говорите же Бога ради! – На лбу у Грэхема выступила холодная испарина, глаза были прикованы к сигнальному экрану. Он с облегчением отметил, что пока ни единый проблеск света не прорезал окружающую тьму.

– Перед глазами, наделенными новой зрительной способностью, они предстают в виде парящих сфер, сияющих бледно-голубым светом, – сообщил Бич.

– За их сходство с шарами живого света Бьернсен прозвал их витонами. Они не только живые, но еще и мыслящие! Они – властители Земли, а мы – лишь скот на их лугах. Они – жестокие и безжалостные повелители невидимого мира, а мы – их мычащие, потеющие, полоумные рабы, до того тупые, что только теперь прознали про свои оковы.

– А вы можете их видеть?

– Могу! Но порой готов молить Всевышнего, чтобы мне никогда не доводилось их увидеть! – В тесной комнате отчетливо слышалось дыхание ученого. – Все те, кто повторил последний эксперимент Бьернсена, обрели способность проникать за этот зрительный барьер. Увидевшие витонов уже не могли жить спокойно, начинали постоянно думать о них – и входили под сень смерти. На определенном расстоянии витоны умеют читать человеческие мысли с такой же легкостью, с какой мы читаем открытую книгу. Вполне понятно, что они немедленно пресекают распространение информации, которая может в конце концов привести к тому, что мы бросим вызов их многовековому господству. Они так же хладнокровно отстаивают свою власть, как мы отстаиваем свою – над животным миром, а именно – уничтожая противников. Вот и тот, кто последовал примеру Бьернсена и не сумел скрыть полученное знание в тайниках ума или невольно обнаружил его во сне, когда мозг был беззащитен, уже никогда не сможет ничего сказать. Помолчав, он добавил: – Не исключено, что нас ждет та же участь. – Снова повисло молчание, отмеряемое равномерным тиканьем часов.