Зловещий доктор Фу Манчи

— Несколько месяцев назад, почти год, — продолжал священник, — в дом пытался залезть вор. Его арестовали, и он признался, что его соблазнила моя коллекция. — Он показал рукой на несколько ящиков. — Вскоре после этого я позволил себе увлечься моим любимым занятием: игрой в крепости. — Он виновато улыбнулся. — Я действительно укрепил Редмоут против любых вторжений. Вы видели, что дом стоит на холме. Холм — искусственный, это погребенные руины римских передовых укреплений, часть древней крепости. — Мистер Элтем опять махнул рукой, теперь в сторону окна. — Когда здесь был монастырь с приором, он был полностью изолирован и защищен этим окружавшим его рвом. Теперь он со всех сторон окружен забором с колючей проволокой. За этим забором, внизу, на восточной стороне, течет узкий поток, приток Вэверни; к северу и к западу — дорога, но она почти на двадцать футов внизу, берега совершенно отвесные. К югу находится остаток рва — теперь мой огород, но оттуда до уровня, на котором находится дом, надо карабкаться опять двадцать футов вверх, да и колючую проволоку нельзя сбрасывать со счетов. Вход, как вы знаете, проходит как бы по траншее. У подножия ступенек — ворота (некоторые ступеньки, доктор Петри, сохранились еще с монастырских времен), а наверху этой небольшой лестницы — еще одни ворота.

Он сделал паузу и оглядел нас с мальчишеской улыбкой.

— Остается упомянуть мои секретные оборонительные сооружения, — продолжал он и, открыв буфет, показал на ряд батарей с электрическими колокольчиками на стене за ними. — Самые уязвимые места соединены ночью с этими колокольчиками, — сказал он торжествующе. — Любая попытка взобраться на колючую проволоку или взломать любые ворота заставит звонить два или более из этих колокольчиков. Однажды какая-то заблудившаяся корова вызвала ложную тревогу, — добавил он, — а в другой раз грач, залетевший на колючую проволоку, стал причиной самой настоящей паники.

Он был как мальчишка — нервный, живой и с острой восприимчивостью, так что мне трудно было узнать в нем героя обороны наньянского госпиталя. Я мог только предполагать, что он встречал атаки оголтелых повстанцев так же, как и возможных нарушителей его владений в Редмоуте. Это была выходка, которой он впоследствии стыдился, как впрочем, и своих «укреплений».

— Но, — резко сказал Смит, — эти тщательные предосторожности не были вызваны попыткой ночного взлома.

Мистер Элтем нервно кашлянул.

— Я знаю, — сказал он, — что, обратившись за официальной помощью, я должен быть абсолютно искренен с вами, мистер Смит. Именно из-за этого вора я протянул проволочный забор кругом, но что касается электрических звонков, то они появились после нескольких беспокойных ночей. Мои слуги были встревожены тем, что кто-то, как они говорили, приходил после наступления сумерек. Никто из них не мог описать ночного посетителя, но мы нашли следы. Это я должен признать.

Затем я получил что-то вроде предупреждения. Вы должны понять мое положение. Может быть, я немножко странен. Моя дочь тоже видела этого крадущегося человека и сказала, что он — желтолицый. А затем тот случай в поезде… В общем, я решил обратиться в полицию, хотя мне очень не хотелось… э… предавать это дело гласности.

Найланд Смит прошел к окну и посмотрел на спускающийся луч, где лежали тени кустов. Где-то печально выла собака.

— Значит, ваши укрепления не неприступны? — отрывисто спросил он. — Когда мы шли сюда сегодня вечером, мистер Денби рассказывал нам о том, что его колли убили несколько дней назад.

Лицо священника помрачнело.

— Это был явно тревожный знак, — сознался он. — Я уехал в Лондон на несколько дней, а на время моего отсутствия сюда пришел Вернон со своей собакой. В ночь его прихода она с лаем бросилась вон в те кусты и не появилась обратно. Вернон пошел искать ее с фонарем и обнаружил лежащей в кустах, мертвую. Собаке нанесли страшный удар по голове.

— Ворота были закрыты, — прервал Денби, — и никто не мог сюда взобраться без лестницы и посторонней помощи. Но мы с Эдвардсом, садовником, обыскали все кругом и не нашли ни одной живой души.

— С каких пор воет эта другая собака? — спросил Смит.

— С тех пор, как убили Рекса, — быстро сказал Денби.

— Это мой мастифф Цезарь, — объяснил пастор, — и его не пускают со двора, на эту сторону от дома.

Найланд Смит ходил по библиотеке, раздумывая.

— Извините за настойчивость, мистер Элтем, — сказал он, — но каков был характер предупреждения, о котором вы говорили, и от кого оно пришло?

Мистер Элтем долго колебался.

— Мне так не везло в моих предыдущих попытках, — сказал он наконец, — что я уверен: вы с неодобрением отнесетесь, если я скажу вам, что думаю немедленно возвратиться в Хэнань.

Смит подскочил к нему, как подброшенный пружиной.

— Значит, отправляетесь назад в Наньян? — закричал он. — Теперь я понимаю! Почему же вы мне не сказали этого раньше? Это ключ к тому, что я так безуспешно ищу. Ваши беды начались с тех пор, как вы приняли решение вернуться?

— Да, признаю, — робко сказал священник.

— И предупреждение пришло из Китая?

— Да.

— От китайца?

— От мандарина Ен Сун Ята.