Зловещий гость

Тогда, зажатый в обстоятельствах, отыгрывающий незнакомую роль, находясь перед могущественным Должником с риском разоблачения, я умудрился сорвать джек-пот, самым дурацким способом разыграв из себя заносчивого идиота с высокородием головного мозга, готового сдохнуть, но не прогнуться.

И был принят на работу!

— Ливерти, вот папка по Мьянхалу, ты её просил.

— Благодарю! Ты меня выручил!

— Не забудь вернуть её до полуночи в архивы. Я проставил там обязательство.

— Я не успеваю, Эрнон, мне она нужна до завтра.

— Значит иди и продли срок изъятия. Прямо сейчас.

— У меня нет времени! Я не успеваю даже пообедать! Будь другом, зайди к ним еще рааАААААААА!!!!!!!

Дав ублюдку провизжаться и немножко конвульсивно подёргаться, я разжал пальцы, отпуская на волю его гениталии. А когда скрюченный эльф, задыхающийся от боли, попытался поднять от пола лицо, смачно приложил в эту отвратную харю с ноги так, чтобы уродца отнесло к стене, по которой он и принялся оставлять кровавые сопливые разводы. Затем, неспешно подойдя к нелюбителю бегать по архивам, я поднял это отрубившееся тело и, прислонив к стене так, чтобы остальные работники бухгалтерии могли хорошо разглядеть выбитые зубы, толчками выплескивающуюся из носа кровь пополам с соплями, красивые пузырьки, надувающиеся из некрасиво раззявленного рта… принялся наставительно вещать. Бездыханному телу, естественно.

— Когда вам оказывают любезность, мистер Ливерти, вы за это благодарите и, что куда важнее, запоминаете того, кто эту любезность вам оказал. Что вы делаете потом, мистер Ливерти? Правильно, свою работу. А что вы не делаете? Вы не обременяете того, кто вам оказал любезность еще какими-либо просьбами, пока не представится случай вернуть уже имеющийся долг. Это элементарные правила вежливости. Понятно, мистер Ливерти? Надеюсь, что да, потому что я говорил вам о высоких стандартах отношений между достойными гражданами Касдама во внерабочее время, а здесь, в Счетной Палате, они, эти стандарты, должны быть еще выше! Вы, между прочим, уже в третий раз отвлекаете мистера Эрнона, из-за чего он опаздывает ко мне со сводками по Кхинолу. Опаздывает прямо сейчас. Это недопустимо…

Прямо как в одной компьютерной игре, с удовлетворением думал я, глядя, как остальные клерки Счетной палаты начинают вовсю демонстрировать здоровый трудовой энтузиазм, высокую сосредоточенность и склонность к самопожертвованию ради Отчизны. Уронив Ливерти на пол, я понаблюдал за возобновившимся трудовым процессом, продолжая ностальгировать об одной видеоигре. Там, для поднятия морали своего отряда, можно было пристрелить одного из солдат, что внушало большинству рвение и бесстрашие. Эдакий своеобразный аналог вдохновляющей речёвки. В реальности, как оказалось, такое тоже действует. Особенно если расправа жестока, но заслуженна. Ливерти заслужил.

Если организация плохо справляется с собственной организацией — это не всегда признак плохого руководства, а иногда и просто недостаточная стимуляция рабочего состава, подумал я, незаметно проверяя, не сдвинулась ли маскировочная кожа на руке после экзекуции.

Должники, страшные, жуткие и сильные хранители нашего покоя, бить клерков не могли. А вот я мог. Нет, ну совсем вот просто так не мог… бы, но раз я знал учёт лучше, чем набранный хрен знает где народ, доказал это знание делом, превзошел конкурентов и завистников (всё это, в принципе, часа за три) …, то, само собой разумеется, что я могу бить подчиненных! Во всяком случае, еще никто не жаловался.

— Больше не отвлекаемся, господа! — наставительно сотряс я воздух, удаляясь в свой кабинет. Работы на сегодня была еще прорва.

Работа. Лихорадочные предсмертные попытки разобщенной бюрократической массы беженцев интеллектуальной элиты столицы, потерявших кормильцев по вине Суматохи, организовать хоть какую-то отчетность в этой стране. Всё, что мы делали — так это лихорадочно составляли перепись конфискованных у истребленных родов ценностей, занося её на баланс государства, причем никаких гарантий, что тот или иной предмет лежат именно там, где указано в бумагах, не было. Сизифов труд, если не считать такой маленькой детали, что мы еще и распределяем продукты, продолжающие поставляться несколькими вольными капитанами. И вот это было как раз самым важным.

— Дорогая, я дома! — оповестил какую-то там «дорогую» честный труженик Флавий Аккалис, закидывая мешок с зеленью, фруктами и мясом на кухонный стол.

Из «дорогих» на мой унылый вопль уставшего бюрократа откликнулись все трое — Эскиольда, Стелла и Волди. Последний тут же забрался в мешок по самые плечи, сразу же чем-то захрустев. Приятная домашняя обстановка, оценил происходящее я, передавая натурально дергающейся от нетерпения Эскиольде пачку газет разной степени потрепанности.

— Хочешь поговорить о господе нашем Ахиоле? — жарко спросила меня полугоблинша с пьяными от безделия глазами.

— …и о шерифе его, Магнусе Криггсе! — гыгыкнула эльфийка, алчно нюхая прессу, — Мы по гному даже соскучились!