Зловещий миттельшпиль (СИ)

— Забрало упало? — понял я, что именно вызвало его удивление. — Это идиома у нас такая, когда человек, после какого-то негативного события, начинает действовать сгоряча. Не считаясь с последствиями и моральной стороной. Как у рыцаря в шлеме: забрало опустилось — всё, видит только цель, которую надо поразить, больше ничего.

— Интересная фраза, — задумчиво покивал Трофим. — А сам откуда будешь?

— Из Казахстана, — ответил я. — Из деревни, которой в вашем времени ещё нет. А ты из каких краёв?

— Ленинградский я, — заулыбался старший лейтенант. — Почти у самой Чёрной речки жил. У вас тут вместо моего дома многоэтажек понастроили. Карту один показывал, на... шмартфоне. «Рыберсад» жилой комплекс там стоит или, вроде, как-то не так называется...

— «Риверсайд», наверное, — предположил я. — Да, город сильно изменился с тех времён.

— Не то слово! — взмахнул сигарой Трофим. — Говорят, после немчуры перестраивали, потом после войны ещё строили, ну, жизнь-то идёт, а прошлое пусть в прошлом остаётся.

— Тут ты прав, — кивнул я.

Замолкли. Мне грустно, что этих ребят вообще к нам перебросило.

— Просьба есть к тебе одна, — вновь заговорил старший лейтенант. — Сможешь выполнить?

— Сначала о сути расскажи, а там я посмотрю, — не стал я подписываться заведомо.

— Сферы нужны, — произнёс он.

— Это через бабулю и майора решай, — покачал я головой. — Да и зачем это тебе? Не знаешь, как оно в голову даёт?

— Да там очередь длинная, — вздохнул Трофим. — Добывается сфер мало, распределяется всё по разумению Народного Совета — долгая история. Я-то сам понимаю, что они не просто так это делают, но хочется вот стать сильнее, чтоб, если придёт контра, было чем встретить от пролетарской души.

— Что-то ты не до конца откровенен, — покачал я головой. — Ты либо выкладывай всё, как есть, либо вообще это обсуждать не буду.

Старший лейтенант замялся, вроде и хочет сказать, но колеблется.

— А вдруг вернёт нас назад — ты об этом думал? — решился он. — Ладно, если с Автоматом Калашникова и шмартфоном или нотбуком каким обратно придёшь, а если спецспособность будет? Как у бабушки твоей — эта радиация, скажем. Да мы немцев за две недели вышибем! И погоним их обратно, пока в норы у себя в Германии не забьются! И выкорчуем, до последнего фашиста!

Не думал. Только что-то меня разбивает сомнение, что их просто так возьмёт и вернёт. Но изъедает мысль: «Но если да?» Мне уже ничему не удастся всерьёз удивиться, поэтому я не буду удивлён, если всех пришельцев возьмёт и швырнёт обратно.

— Ладно, подумаю, — вздохнул я. — Не обещаю ничего, сам понимаешь — это дело неверное, от удачи сильно зависит, но будет что-то — майору передам, а дальше вы уж сами. Но и ты взамен кое-чем мне помоги.

— А что надо-то? — без задней мысли спросил старлей.

— Да так, информация, — пожал я плечами. — Что у вас тут за обстановка? Кто чем живёт?

— А сам разве не знаешь? — удивился Трофим.

— Я тут на птичьих правах, если честно, — ответил я ему. — Большую часть истории организации Коммуны пропустил безбожно, был занят попытками спасения города и его жителей, пока бабушка тут разворачивала свою деятельность. А ты уж всяко подольше меня во всём этом варишься — вот и хотел узнать, что за Народный Совет, как всё организовано. Это ведь не секретная информация?

— Не секретная, — подтвердил старлей и почесал затылок под фуражкой. — Народный Совет тут учредили почти сразу, насколько я знаю, но первые две недели всем руководила Агата Петровна. Проголосовали за кандидатов, избрали — всё, как полагается. Я сам, дома, тоже за народных депутатов голосовал, а тут ещё не довелось, надо ждать, пока Совет не расширят.

— То есть демократию развели, — констатировал я. — И что, работает?

— А разве не должно? — удивился Трофим. — Дома работало, здесь тем более работает: народу меньше, речь не о комфорте, а о выживании. Прямая демократия, как есть.

— А бабушка моя за что отвечает? — спросил я.

— За общую организацию, — произнёс старлей. — Она ж опыт имеет, в...

— ... правлении колхоза заседала, — продолжил я за него. — А дед у меня зампредседателя колхоза был. Я в биографии своей семьи разбираюсь. А что за «общая организация»?

— Организационно-политические вопросы разрешает, — пожал плечами Трофим. — Сам понимаешь, когда столько людей собирается, всегда возникают проблемы. Но, насколько знаю, она сейчас больше по политическим и идеологическим направлениям отрабатывает. У вас тут, несмотря на то, что белогвардейцы вновь власть взяли, всё равно развивали марксистскую идеологию, поэтому Агата Петровна может лучше любого политрука всё прояснить, причём так, что вопросов больше не остаётся.

— Это она умеет, — вздохнул я.

Если бы она так с родными обращалась, как работала — лучшая бабушка на свете бы была...

— Железной воли человек, — продолжал Трофим. — Крепкий хозяйственник: где надо, словом, а где надо, делом поддерживает. Но сейчас здесь Народный Совет решения принимает, хотя Агату Петровну наделили правом вето на любое решение Совета, но она им ещё ни разу не пользовалась.