Зловещий трофей

— Там дальше по улице какая-то баба накануне стирку затеяла — бельишко во дворе на веревках сохнет, — объяснил Александр. — А использованную воду, видать, выплескивала на дорогу. Вот «Хорьх» по этим лужам и прокатился.

— Его следы, точно?

— Один в один. Я же фотографии с собой таскаю.

— Ну дела! — удивленно покачал головой Старцев. — До полного комплекта не хватает только одной детали.

Настал черед удивиться Василькову:

— Какой еще детали?

— А такой. Чтоб склад вскрыли, которым заведовал Чиковани.

* * *

Этот жаркий июльский день выдался для сотрудников оперативно-разыскной группы не только суматошным, но и урожайным на сюрпризы.

Первым сюрпризом стало то, что некая банда решилась на убийство по накатанной и одновременно устаревшей схеме. Старцев был очень этому удивлен.

— Специалисты так топорно не работают. После громких преступлений они надолго залегают на дно, а следующее дельце планируют в другом районе, а то и в другом городе, — выговаривал он Василькову, когда они вдвоем осматривали дом убитого. — А тут долбят практически в одно и то же место: в две соседние товарные станции. Короче, я думаю так: либо мы гоняемся за дилетантами, у которых на уме не пойми что. Либо эта серьезная банда, и ищет она что-то конкретное. Причем бандиты здорово торопятся, потому что ограничены по времени.

Васильков не возражал, он готов был подписаться под каждым словом товарища.

Внутри небольшого дома и крохотного сарая ничего интересного не оказалось. Все вещи там были разбросаны, как и в домах тех, кого бандиты убивали ранее.

На облезлом комоде Старцев отыскал фотопортрет Чиковани, сделанный пару лет назад. Он стоял на видном месте, не заметить его грабители не смогли бы при всем желании. С карточки смотрел несуразного вида мужичок, с навсегда застывшим на лице выражением провинившегося школьника. Однако вниманием Ивана Харитоновича завладело не фото, а довольно тяжелая рамка, в которую был помещен портрет.

— Между прочим, серебро, — задумчиво произнес майор и взвесил вещицу на ладони:

— Полфунта, а то и больше.

— И убийцы на него не позарились, — понял Васильков.

Следующий сюрприз поджидал сыщиков у калитки. Там они столкнулись с запыхавшимся Костей Кимом.

— А ты как здесь? — изумился Старцев.

— Иван Харитонович… — начал тот, жадно глотая воздух. — Меня прислал комиссар Урусов… Ему час назад сообщили из Транспортного отдела НКВД по Московской окружной железной дороге…

— Ну давай же, Костя! О чем сообщили?!

— Примерно в пять часов утра неизвестными лицами вскрыто помещение склада № 9 на товарной станции Лихоборы.

— Оп-па! — Иван многозначительно посмотрел на Александра. — Не удивлюсь, если скоро мы узнаем, что убитый Чиковани заведовал именно этим складом…

На месте преступления больше ничего интересного не выявилось. Фотографии и подробное описание сделали ребята из РОМа. Теперь следовало доехать до станции — посмотреть на последствия бандитского вторжения на склад № 9.

Но едва сыщики направились к своему автобусу, как их окликнули. Это был третий сюрприз, о котором спешил оповестить оперативников пожилой участковый инспектор.

— Товарищи офицеры, тут такое дело, — негромко начал он, подойдя вплотную к Василькову и Старцеву. — Женщина, совсем молодка, кое-что видала ночью.

— Что за женщина и что она видала? — заинтересовался Иван.

— Живет чуток наискось от того места, где Георгия приговорили. Дите у нее малое расплакалось ночью. Ну, успокоила, значит, пошла на двор нужду справить. И тут слышит разговор за забором. Остановилась, прислушалась…

— Это же первый свидетель! — радостно зашептал Васильков.

— Ну-ка, старшина, проводи нас до этой замечательной молодки, — воодушевился Старцев.

* * *

Возле калитки одного из соседних домов их дожидалась миловидная девушка в застиранном ситцевом халате.

Полина только выглядела юной, на деле ей оказалось двадцать три. Да и горя к своим годам она успела хлебнуть с лихвой. Небольшого росточка, черноволосая, с темными загорелыми руками. Худенькая, с торчащими ключицами, со слабым, чуть хриплым голосом, давно не знавшая нормального сна и отдыха. Мать ее умерла «от болезни почек», отец сгинул в лагерях, мужа забрали на фронт в сорок третьем, так что рожать в начале сорок четвертого пришлось одной.

Муж с фронта так и не вернулся — сложил голову под Кенигсбергом. Раз в два дня посидеть с ее полуторагодовалым сыном приходила двоюродная тетка, Поля на это время бежала мыть полы в большую столовку при товарной станции. Иногда в этой же столовке ей перепадала тарелка бесплатного супа. Так и жила на крохотное жалованье, да на копейки от продажи овощей со своего огорода.

Она попросила у муровцев папиросу, закурила и принялась рассказывать:

— …До нужника я не дошла. Слышу разговор, остановилась, прислушалась. В такой ранний час по нашей улице почти никто не ходит. Разве что на работу. А тут стоят, разговаривают.

— Сколько их было? — спросил Старцев.

— Трое. Этот… которого убили, и еще двое.

— Внешность не запомнила?