Злые белые пижамы

Адам и Уилл носили наколенники с начала курса. Они предпочитали резиновые трубчатые варианты из материала для гидрокостюмов, но они перекрывали ток крови к стопам во время сидения в сейдза. Ага, поначалу хваставший отсутствием наколенников, вскоре надел пару. Бешеный Пес и Маленький Ник последовали за ним, и вскоре все одели наколенники. Дэнни был последним сдавшимся, но его спецназовский дух все же покинул его вместе с двумя лужами крови, которые постоянно сопровождали его, когда бы он ни присаживался на колени. Я потратил тысячи йен на наколенники. Я перепробовал все варианты с алчностью человека на религиозном пути к освобождению. Я обрезал задние части наколенников, чтобы адаптировать их по форме к моим собственным особенно шишчатым коленям. В результате я отказался от наколенников в пользу бинтов и пластыря, поскольку задняя часть наколенников больше вредила моим ногам, чем того стоило.

Наматывание бинтов стало длительным ритуалом, который поглощал большую часть времени отведенного на уборку в душевой, но я не хотел заниматься бинтами сразу по приходу в додзё, потому что к началу первого занятия они были бы насквозь потными и кожа размягчалась бы достаточно, чтобы облезть. В итоге я стал прятаться в туалетной кабинке перед занятием, чтобы не было очевидно, что я не мою душевые, в которых в любой момент могла разразиться эпидемия*. «У нас людей не хватает, — сказал я Адаму. — Нам нужны дополнительные руки.» Адам вытирал пыль верха ящиков и пылесосил. Я отвечал за зеркала и четыре душевые кабины. С тех пор как Крейг уехал, нам действительно не хватало рук — в то время как убиравшие додзё делали гораздо меньше работы, чем мы. Но я нашел своеобразный успокаивающий ритуал в отмывании и полировании. Образование нового места, где собиралась грязь, всегда меня радовало. Я открыл для себя полоску пыли в каждом отверстии каждого ящика. Я честолюбиво планировал свой путь через всю раздевалку, полируя каждое отверстие до конца курса. Это было чем-то, приносящим удовлетворение, не требующим навыков и не ведущим к тяжелым наказаниям. «Мы станем самыми крутыми уборщиками в мире после всего этого», — сказал Адам, пожалуй, в пятидесятый раз. Шутка иссякала.

Мы сверялись с термометром каждый день. Постоянно держалась температура в 38 — 40 градусов при 75 процентной влажности. В газетах писали, что это лето было самым жарким после 1963 года. В додзё был кондиционер, но он никогда не включался. «Хорошая тренировка», — говорил Пол.

Будучи на татами, Малыш Ник проявлял скудное уважение к такой старой развалине, как я. Старый! Мне было всего тридцать, но в глазах этого девятнадцатилетнего парня я был из поколения его дядей и теток, то есть совсем пожилым. Выдержка, как я понял, не была главной проблемой. Я верил, что выдержка возрастала с возрастом, переходя в разряд достоинств. Несмотря на жару, мне повезло, что у меня никогда не было никаких проблем с дыханием в душной перегретой атмосфере додзё. Малыш Ник также не имел проблем, и хотя он жаловался, что «не любил не быть способным дышать», я предположил, что он был скромен.

Возраст для меня был меньшей проблемой, чем отсутствие способностей в технике. Каждый второй день нам давали учить новую технику, я схватывал медленнее остальных. Пол говорил об этом по-другому: «Учишь техники ты быстро, но, похоже, не запоминаешь их, а просто возвращаешься к старому способу их выполнения».

Никто из сеншусеев больше не носил штанов. Мы ходили в шортах или укороченных брюках. Штаны приносили слишком много боли израненным в кровь коленям. Сидя в поезде, я наблюдал зачарованные взгляды, направленные на безобразные открытые раны на обоих моих коленях. Ничего, думал я, пусть погадают о причинах.

У Мастарда умерла мать и он вернулся из Канады. Было приятно его снова видеть, но удовольствие продлилось не более дня. Глянув на мои колени, он сказал: «Хуже коленей я не видел со времен Тима Джойса». Тим Джойс был известен именно своими коленями, которые стали олицетворением страданий, отведенных на душу сеншусея. Из-за проблем с визой Джойс пропустил первую часть курса предыдущего года. Прибыл он уже в трудный период тренировок, что не дало ему шанса на акклиматизацию, и его колени сильно страдали 9 месяцев, не успевая заживать.