Злые боги Нью-Йорка

– Не знаю, кто написал письмо, но в голове у него сплошная дыра. Любой человек, который считает классным занятием вырезать птенчикам кишки, однозначно свихнулся. Полиция в союзе с демократами, а демократы в союзе с ирландцами. Ты верно понял, что меня тревожит, Тимоти, у тебя есть глаза.

– Так это еще одна причина расследовать дело, и поскорее. Разве нет?

– И как ты только умудряешься поднимать свою чертову башку по утрам? Верно. Предположим, письма подлинные. Предположим, ты ухватишь мудака за ворот. Предположим, у тебя в руках долбанутый ирландец, который резал детей. И как, по-твоему, отзовется город, когда услышит об этом хоть краем уха?

Ужасно неприятно признать, но брат прав. Я не поверил, что автор первого письма – безумный ирландец. Но, как я начинал подозревать, только потому, что это были бы слишком плохие новости.

– Начнется хаос, – согласился я. – Правда, вот это письмо… нам нужно беспокоиться о газетах?

– А откуда, по-твоему, я его получил? Мы платим всем газетам, и столько, что им на месяц хватит. Будут еще письма, они все передадут нам. Клерк из «Геральд» нашел это в куче утренней почты. Видать, когда первое письмо напечатали, ублюдок такой мякий стал, сразу новое накарябал.

Брат протянул руку. Я знал, что он собирается сделать, и колебался. Но, кажется, сжечь улику – разумное решение. Вал чиркнул люцифером о стол и следил, как бумага превращается в пепел. Я, в свою очередь, следил за братом и обдумывал следующий ход. Любой ход будет лучше прежних. Но Вал, как часто случалось, опередил меня.

– Продолжай расследование, – произнес брат, его голос был ничуть не теплее ледяной глыбы на кухне, – и мне придется выбирать цветы для твоих похорон.

– Угрожаешь? – выдавил я.

– Если поможет, считай, что да. Тебе лучше знать. Или считай это предсказанием, Тимми. Мне все сгодится.

– Ясненько. Я запомню. А теперь давай деньги, за которыми меня послал Мэтселл, или придется сказать ему, что один пожарный пес плюет на его приказы. Капитан Уайлд.

– Вот задира, – весело сказал Вал. – Если уж так хочешь, чтоб тебе глотку перерезали, уйди со стилем. Из новых взносов, которые еще не учли, верно? Сколько тебе нужно?

– Десять долларов должно хватить. Нет, одиннадцать. Чуть не забыл.

– Чуть не забыл один кругляк?

– По правде, этот кругляк для Птички. Она ставила, что Финерти не доберется до коробки.

– Значит, она умней тебя.

Я пропустил это мимо ушей. Вал подошел к неприметному ящичку, стоящему на тяжелом сейфе, достал оттуда три золотые десятки и долларовый кругляк и, не оборачиваясь, по одной перебросил мне монеты.

– Слишком много, – возразил я, ловя деньги.

– У нас сейчас прилив, Тим. На лишние выбери себе гроб и избавь меня от забот.

Мне хотелось сказать, что я его ненавижу, но это было ясно и по лицу. То есть, если б он на меня посмотрел.

– Ко мне заглядывала Шелковая Марш. Я передал ей поклон от тебя.

Вал в непритворном удивлении повернулся ко мне и, на мгновение, крепко стиснул зубы.

– Ты украл у нее три живые ценности, а потом она зашла с тобой повидаться? Ты умрешь быстрее, чем я думал.

– Как мило. А ты не против поделиться, почему визит мадам Марш – такая дурная примета?

– Ничуть, юный Тимоти, я просто узнаю обстоятельства, – прошипел он, почти не шевеля квадратной челюстью. – Знаешь, она ведь и меня хотела утихомирить. Да-да. Я не упоминал, что она однажды пыталась успокоить меня? И я никогда не говорил, что она чуть не справилась, да?

Птичка, не постучав, распахнула дверь. Она отыскала небольшую сумку, прихватила ее с собой и засунула туда свои старые тряпки. Сейчас на моей подружке было хлопковое летнее платье цвета слоновой кости с овальным воротником и заостренным лифом, по швам бежали оранжевые маки, а рукава едва прикрывали веснушчатые руки. Намного симпатичнее, чем я ожидал, хотя наверняка не такое прекрасное, как ей приходилось носить раньше. Правда, это платье принадлежало ей, и сам факт приводил девочку в восторг. Она едва не истекла счастьем – больше ей не придется носить днем ночную рубашку.

Я и сам был так рад, что едва не пропустил реакцию брата. Его лицо расплылось в кривой мальчишеской ухмылке – похоже, доволен, как никогда. Это на секунду лишило меня дара речи.

– Если уж оно не клёвое, тогда я вам не судья, – ответил он на вопросительный взгляд Птички.

– Давно не видел такого симпатичного платья, – согласился я.

– Тим, сделай, как я сказал, – резко добавил Вал, подхватывая пачку по-детски ярких плакатов. – Думаю, я донес до тебя, чем все иначе кончится. Прощай. Мне нужно тренировать сборщиков. С чего американцу учить ирландцев уметь пить? Полный бред. С тем же успехом мне можно поручить обручи и умных собачек.

Валентайн вылетел из комнаты, воздух растерянно убирался с его пути. Птичка повернулась ко мне. Она действительно стала другим человеком – не птенчиком-мэб, не бездомной девчонкой в растянутых штанах, а просто девочкой, которая в уже знакомой мне манере морщила лоб.

– Что стряслось? Не мог же мистер Вэ и вправду так думать? Ему нравятся ирландцы.