Злые чудеса

Вот и катилась лавина противоречащего элементарной логике бреда. Кто-то расчетливо врал, преследуя далеко идущие политические цели (ставшие ясными к осени 1991-го, когда противодействовать было поздно), кто-то цинично зарабатывал денежку откровенной брехней, немало было и откровенной клиники – субъекты, которым самое место в психушке, получали в полное распоряжение страницы газет с миллионными (так!) тиражами. Никто иной, как кумир перестройщиков академик Сахаров как-то меланхолично признал: многие перестроечно-диссидентские горлопаны нуждаются в пристальном внимании психиатров (естественно, многие это не принимали на свой счет, искренне веря, что речь идет о других). После того как отшумел восхитительный по своему идиотизму майдан, именовавшийся «Всесоюзный съезд депутатов Верховного Совета СССР», щедро транслировавшийся по телевидению, кто-то остроумный, оставшийся неизвестным, сочинил анекдот:

«Психиатр и кэгэбэшник из „пятерки“ пьют пиво, смотрят по телевизору очередную трансляцию помянутого майдана и периодически восклицают:

– Вот этот – мой!

– А вот этот – мой!»

Анекдот родился не на пустом месте, а на самой доподлинной реальности. История имеет свойство повторяться. В феврале 1917 года после отречения последнего российского императора немаленькая толпа «возмущенного народа» подступила к петроградской штаб-квартире Охранного отделения, разгромила его и старательно сожгла архивы, в первую очередь картотеку секретных сотрудников, то бишь платных стукачей. Необходимо уточнить: небольшое здание на Фонтанке, 16 никогда не имело вывески, и городовой у входа не торчал, и сотрудники Охранного ходили на работу исключительно в штатском, так что подавляющее большинство питерцев и понятия не имели, что за контора помещается в неприметном домике. Так что нетрудно догадаться, что это был за «возмущенный народ».

К слову, в Красноярске в те же времена случился вовсе уж трагикомический анекдот. Жандармское управление Енисейской губернии (как именовался Красноярский край до революции) было по российским меркам небольшим. Соответственно, и «барабанов» у него имелось несравнимо меньше, чем в Москве или Питере. А потому и не составилось толпы «возмущенного народа». Архив в целости и сохранности попал в руки февральских победителей, социалистов всех мастей (социалистических партий тогда было больше, чем блох на барбоске). Они в темпе создали комиссию по выявлению «провокаторов» (как тогда не вполне правильно социалисты именовали платных осведомителей). И быстро выяснилось, что один из членов комиссии как раз и есть агент жандармерии с приличным стажем…

Так что нет ничего удивительного в том, что после бесславного крушения ГКЧП к главному зданию КГБ на Большой Лубянке собралась немаленькая буйная толпа, которую некие активисты умело науськивали на штурм здания и… правильно, уничтожение архивов. Дело могло кончиться немалой кровью: сотрудники КГБ встали у окон с табельным оружием, готовые в случае прорыва в здание стрелять на поражение. Однако полупьяную толпу кто-то конкретный грамотно переключил на иную цель – памятник Дзержинскому. Как из-под земли появился автокран (мимо проезжал, ага) – и монумент свалили с пьедестала. Удовлетворенная этим эффектным зрелищем толпа разошлась догоняться, больше не пытаясь ворваться в здание, так что архивы остались в целости. Прямых свидетельств, конечно, не дождаться, но лично я не сомневаюсь, кто блестяще провернул эту, без сомнения, импровизацию.

Мы так никогда и не узнаем, кто именно под рабочим псевдонимом старательно стучал в Контору, а потом числился среди знатных перестройщиков. Ни одна спецслужба таких архивов не рассекречивает (если только они вообще еще целы). Именно так обстояло и в нашем Отечестве и во всех без исключения бывших социалистических странах. Пользуясь цитатой из моего же давнего романа – «К чему допускать несерьезных людей к серьезным бумагам?».

К слову сказать, лично я с давних пор уверен, что засекречивание архивов «пятерки» пошло только на пользу. Самому мне опасаться было нечего – нет, не был, не состоял. Тут другое…