Злые игры. Книга 1

— Уважаемые гости, леди и джентльмены, — начал он, — мы собрались сегодня по особой причине. Наша семья счастлива, что мы можем вместе отметить это событие, и счастлива вдвойне оттого, что вы отмечаете его вместе с нами. Большинство из вас знает моего отца уже многие-многие годы, а те, кому возраст пока не позволяет знать его так долго, несомненно, вырастут в окружении легенд и рассказов о нем. Безусловно, отец — выдающийся человек: выдающийся семьянин и выдающийся бизнесмен. Я мог бы очень долго стоять тут и перечислять все его таланты, достоинства и достижения, но я не стану этого делать. Прежде всего потому, что вы устанете слушать; но, самое главное, потому, что отцу бы это не понравилось. Отец не любит лести, и он не любит суесловия. Но он любит веселиться, любит радоваться жизни. Он всем нам дал возможность радоваться жизни, и он хочет, чтобы сегодня здесь царило веселье. Так что больше хвалебных гимнов не будет, и в заключение только одно: отец — ты лучше всех! — Раздался взрыв хохота. Малыш посмотрел на отца и поднял бокал. — Я прошу всех выпить за моего отца в этот особенный день, в день его семидесятипятилетия.

Присутствующие поднялись со своих мест, бокалы заколыхались в воздухе; со всех сторон понеслись приветственные выкрики: «Фред!», «За тебя, Фред!», «С днем рождения, Фред!»

Фред тоже встал.

— Спасибо. Спасибо всем. Я бы хотел сказать несколько слов, совсем немного, но они вас удивят. Однако прежде всего я прошу всех снова сесть: вас ждет, не сомневаюсь, коронный номер вечера. Шарлотта, дорогая, ты готова?

Малыш обернулся и пристально посмотрел на Вирджинию, которая уже отодвинулась от стола и собиралась встать и выйти вперед; она еще раньше успела незаметно выскользнуть в туалет и переобуться, и теперь туфли для чечетки были уже на ней. Услышав слова отца, она откинулась на спинку стула с чувством отчасти облегчения, отчасти обиды. Малыш понимал, какие эмоции захлестывали сейчас Вирджинию: она, в общем-то, не хотела танцевать, она боялась предстать перед такой большой аудиторией, не выпив предварительно для храбрости и успокоения шампанского. Но, с другой стороны, танцевать должна была бы все-таки именно она: это была ее законная роль, она всю свою жизнь была партнершей отца в этом танце, это было ее и только ее особое место под солнцем, и оказаться подобным образом публично изгнанной с этого места было унизительно.

Малыш перевел взгляд на Шарлотту: она поднялась, слегка смущенная, улыбаясь навстречу аплодисментам, и подошла к деду, уже протягивавшему ей руку; он взял ее руку в свою и поцеловал ее; Малыш, тоже чувствуя смущение, пересел к стоявшему в углу сцены большому белому роялю и начал играть, почти не слыша ясный, грудной, музыкальный и удивительно сексуальный голос подпевавшей Фреду Шарлотты.

Гром аплодисментов был похож на ураган. Раздавались крики «бис!», и только то, что Шарлотта отчаянно замотала головой, а потом спрыгнула вниз, прямо в объятия с удовольствием подхватившего ее Джереми Фостера, который уже стоял перед самой сценой и аплодировал подчеркнуто энергично, — только это смогло убедить присутствующих, что представление действительно окончено.

Фред, слегка задохнувшийся, стоял на сцене, подняв вверх руки и призывая всех к тишине.

— Великолепно, девочка, — произнес он, — абсолютно великолепно. Сейчас я скажу то, что хотел, но сперва пусть наполнят бокалы. На это уйдет какое-то время.

— А пока их будут наливать, — поднялась с места сияющая Бетси, — мы для тебя кое-что приготовили. С днем рождения, Фред!

Лампы под тентом померкли; свет падал теперь только из раскрывшейся двери, через которую два официанта ввезли на столике торт; это было подлинное произведение искусства — скульптурное изображение банка, в четыре фута высотой, выполненное со всеми мельчайшими подробностями, включая двери, ступеньки лестницы, колонны; а из центрального окна, расположенного прямо над входными дверями, высовывалась улыбающаяся фигурка седого человека; в руке он держал воздушный шарик, на котором было написано «75». На тротуаре около банка тоже стояли фигурки с воздушными шариками, и все это сооружение было окружено зажженными свечами и горящими, разбрасывающими во все стороны искры бенгальскими огнями. Оркестр заиграл «С днем рождения!», все присутствующие подхватили мелодию и запели; Фред стоял и немного застенчиво улыбался. Потом подошел к Бетси и поцеловал ей руку.

— Помоги мне задуть свечи, — сказал он. — У меня никогда ничего толком не выходит, если тебя нет рядом.

Под тентом разнеслись многочисленные «ффу, ффу, ффу!», дети бросились помогать задувать свечи, вокруг слышался смех.