Злые игры. Книга 2

Шарлотта работала в лондонском отделении банка уже три недели; она была помощницей у одного из его заместителей, теоретически занималась здесь тем же самым, что и в Нью-Йорке, но Малыш понимал, что тут ей было скучно. Скучно и почти нечего делать. Да и все отделение работало точно так же, с минимальной нагрузкой и потому тоскливо. «И сам я ощущаю то же самое», — подумал Малыш, на мгновение прислонясь спиной к двери и чувствуя себя смертельно измотанным. Шарлотта обеспокоенно посмотрела на него.

— Малыш, тебе нехорошо?

— Нет, все в порядке. Просто устал. — Он взглянул на нее и подумал, что она тоже выглядит усталой, да, бледной, усталой и подавленной. Он вспомнил, сколько ей пришлось пережить за последнее время; конечно, отчасти она сама виновата во всем случившемся, вела она себя в высшей степени неумно; но, в конце концов, ей ведь всего двадцать три года; и только естественно, что когда она оказалась совершенно одна в чужом городе, то не смогла устоять перед Джереми Фостером с его действительно незаурядным обаянием и внешним великолепием. Значительная доля вины за все, что произошло, лежала именно на Джереми. Но как всегда, Джереми сумел выйти сухим из воды, расплачиваться же за все пришлось одной Шарлотте. Джереми тогда позвонил Малышу, говорил, что его терзают угрызения совести, и просил присматривать за Шарлоттой в Лондоне. Малыш сухо и сдержанно ответил, что ему не остается ничего другого, и повесил трубку, дав тем самым ясно понять, что в этом случае правило «Клиент всегда прав» неприменимо. И теперь он улыбнулся Шарлотте, сказал, что, судя по ее виду, ей не мешало бы взбодриться, и предложил заехать с ним вместе в бар «Рица» перед тем, как обоим отправляться по домам.

В баре он сидел молча, задумчиво, настроение у него было невеселое, так что Шарлотта в конце концов тихо спросила:

— А ты действительнохорошо себя чувствуешь?

— Что? Да, да, все хорошо.

— Выглядишь ты вовсе не хорошо, — решительно проговорила она. — Выглядишь ты просто ужасно.

— Н-ну… знаешь… Дела ведь идут не блестяще, верно? Тут, в отделении. Ты и сама должна это видеть. Крупных клиентов у нас почти что нет. Я сейчас возлагаю надежды на возможность установить какие-нибудь новые контакты и связи. Но, честно говоря, не могу понять, что мы делаем не так. Люди приходят к нам, знакомятся, и вроде бы у них складывается о нас хорошее впечатление. А потом вдруг они от нас отворачиваются. Гэс говорит, это из-за того, что мы американцы и новички на местном рынке. — Малыш вздохнул, потом с видимым усилием выдавил из себя улыбку. — Как к тебе здесь относятся? Как тебе нравится Гэс Бут?

— Относятся хорошо, спасибо. И Гэс Бут очень симпатичный.

— Он для нас выкладывается изо всех сил. Мне страшно повезло, что я его нашел. Он и сейчас, наверное, работает: должен проводить от нашего имени переговоры с Томом Филлипсом из «Боскомба». Это очень крупное объединение местных газет. Я сильно надеюсь, что эти переговоры дадут результат.

— Хорошо бы. Будем надеяться.

Малыш решил сменить тему разговора.

— Как ты сейчас, дорогая… уже не так переживаешь?

— Ну… — вздохнула она, явно стараясь удержаться от резкости в адрес того, кто был, как она знала, другом Малыша, — переживания проходят. Так ведь, кажется, говорят. Сама не могу поверить, что я была такой дурой.

— Джереми достаточно умен и хитер, — произнес Малыш, — не говоря уже о том, что обаятелен и умеет уговаривать. По-моему, тебе не стоит слишком сильно винить себя.

— Нет, стоит, — неожиданно энергично возразила она. — Это была дичайшая глупость. Просто дичайшая. И получила я по заслугам.

Шарлотта вдруг снова заговорила так, как рассуждала когда-то, как должна говорить очень хорошо воспитанная английская, очень английская девочка. И сочетание подобных рассуждений с тем, что она была теперь взрослым, узнавшим мир человеком, с ее стройностью и изяществом, с очень дорогим на вид черным платьем и с тройной ниткой жемчуга у нее на шее (Малыш обратил внимание, что с тех пор, как он ее видел в последний раз, ее гардероб и манера одеваться претерпели значительные перемены) производило очень сексуальное впечатление. Неудивительно, что Джереми увлекся ею.

— А как у вас складывались отношения с Фредди? — спросил вдруг Малыш.

— Э-э… хорошо. У него ведь сейчас все удачно, да?

В ее тоне проскользнуло что-то такое, что Малыш не смог сразу распознать; вероятнее всего, нотка ревности. Ну что ж, то, что она на время потеряла свое место под солнцем, должно пойти ей только на пользу. Бедняга Фредди достаточно настрадался.

Беседа у них получалась какая-то вымученная, и Малышу стало грустно. Он допил свой бокал, спросил Шарлотту, не заказать ли еще.

— Нет, спасибо. Мне уже пора домой. — Она все еще подыскивала себе квартиру, а пока жила в доме на Итон-плейс.

— Что, серьезное свидание?

— Да. Со стиральной машиной.