Злые клятвы (ЛП)

— Хорошо, — говорит он. — Жан — один из лучших личных поваров в городе. Он будет тем, кто поможет тебе выбрать еду, которую ты будешь есть в нашем доме, а также все остальное, что требует подачи еды.

— Что-нибудь еще? — спрашиваю я в замешательстве. — Как что?

Когда он делает еще один глоток кофе, я не могу не заметить, как он никогда не отрывает взгляда. Он как будто изучает меня, пытаясь оценить мою реакцию.

— Мероприятия, которые проводит организация, — говорит он небрежно, его голос ровный и сдержанный. — В конце концов, это обязанность жены. Устраивать вечеринки и хорошо смотреться рядом со мной.

Моё сердце замирает от его слов. Конечно, это является. Это то, чего общество ожидает от такой женщины, как я, вышедшей замуж за такого мужчину, как он. Я чувствую чувство разочарования, хотя в глубине души знаю, что так было всегда.

Должно быть, он увидел поражение в моем взгляде, потому что поставил чашку с кофе и наклонился ближе.

— Это деловая договоренность, Эвелин, — твердо заявляет он. — Ты мне не равная и не мой партнер. Ты — символ статуса.

— Трофейная жена, — с горечью выплевываю я, чувствуя, как внутри меня бурлит гнев. — Просто красивая кукла, которой можно похвастаться, когда понадобится.

Ухмылка тронула уголки губ Кензо, выдавая его истинные мысли по этому поводу.

— Сомневаюсь, что ты способна на большее, — его слова впиваются в мою душу, пронзая ее кусочек и позволяя ему умереть. — Если только ты не планируешь устроить представление для моих деловых партнеров. Я уверен, что смогу найти тебе где-нибудь шест. Полуголая и на сцене, кажется, единственное, в чем ты хороша, но я сомневаюсь, что ты привлекла бы к себе много внимания за пределами трущоб, в которых крутилась.

С тем же успехом он мог дать мне пощечину. Слова жгут, и моя нижняя губа дрожит, прежде чем я успеваю это остановить. Моя реплика застревает у меня в горле, и по какой-то причине Кензо это, кажется, забавляет. Он как вампир, питающийся моей неуверенностью и болью. Вместо того, чтобы рассказать ему, как я оказалась на сцене в тот вечер, я молчу, продолжая ковыряться в еде.

Кензо тоже ничего не говорит, лишь слегка хмурится, прежде чем откинуться на спинку стула и возобновить прокрутку на телефоне. Я не знаю, чего я ожидала, честно. Может быть, что-то… большее. И снова меня относят не более чем к аксессуару. Мой отец, без сомнения, утверждал, что именно у него есть все контакты, хотя эти связи были заработаны моим тяжелым трудом.

— Я не буду заниматься с тобой сексом, — выпаливаю я. Взгляд Кензо метнулся к мне, его глаза опасно потемнели. Выражение его лица остается пустым в течение нескольких мгновений, прежде чем его края превращаются в легкую, веселую улыбку.

— Мы женаты, женушка, — напоминает он мне. Что-то в том, как он говорит «жена», вызывает у меня мурашки по спине, и это не страх. Господи, помоги моему влагалищу рядом с этим мужчиной. Даже если я его ненавижу, у нее наверняка есть свой фан-клуб. — Каждую ночь я жду тебя в своей постели, готовую дать мне то, что обещают наши клятвы. Послушание.

Я почти нюхаю кофе.

— Это не так, муж, — я шиплю последнее слово, изливая в каждом слоге свою горечь и презрение. — Единственный способ засунуть свой член в мое влагалище — это заставить её, и я уверена, что светским газетам понравится, если все расскажут.

Что-то первобытное мелькает на его лице, заставляя дыхание в моих легких замирать, а сердце бешено колотиться. У меня в горле возникает комок, когда он отодвигает стул и бросается на меня. Моя нижняя губа дрожит, когда его рука обхватывает меня за шею, притягивая к себе, а моя задница отрывается от стула. Он сжимает меня достаточно сильно, чтобы напугать меня, но недостаточно, чтобы перекрыть мне воздух.

— Давай проясним кое-что, Эвелин, — рычит он, его губы находятся всего в нескольких сантиметрах от моих. Его горячее дыхание обволакивает мое, посылая тепло мне в самое сердце. — Я не похож на ту мразь, перед которой ты танцевала на этой зараженной чесоткой сцене. У меня нет причин брать, когда так много женщин готовы счастливо меня трахнуть, не жалуясь по этому поводу.

Это жалит. С тем же успехом он мог бы выйти и сказать, что собирается мне изменять.

— Но ты моя жена, — продолжает он. — А это значит, что ты будешь спать в моей постели. Я не допущу, чтобы мой гребаный персонал шептал, что мы спим отдельно. Но не волнуйся, я не трону тебя. Гнилые товары меня не интересуют.

Грубым толчком он отпускает мою шею, и я падаю обратно на стул, морщась, когда твердое дерево впивается мне в позвоночник. Он спокойно достает со стола свой сотовый телефон и кладет его в карман костюма, прежде чем натянуть куртку. Мои глаза устремлены на пол столовой, мне слишком стыдно встретиться с ним взглядом.