Злые куклы

— А Жанну? — спросила Ляля.

— Ну и Жанну, только в женскую.

— И там, в Сибири, они встретятся и заживут на поселении в маленькой деревушке на берегу реки.

— И поженятся, как Ленин и Крупская, — усмехнулась Афина.

— Прекратить! — Марья Павловна пристукнула ладонью по столу и нахмурила брови. — Прекратить немедленно. Ничего святого. Бесстыдницы.

— Интересное дело. — Афина прошлась по квартире и, обнаружив свою сумку на вешалке, вернулась с сигаретой во рту. — Ничего, если я покурю? Интересное дело, говорю, очень интересное дело, Марья Павловна… Почему мы-то бесстыдницы, когда ваш сын связался с преступным элементом? Да еще и трахает его…

— Что делает? — Щеки будущей бабушки вспыхнули наивным розовым румянцем.

— Пилится, перепихивается, непонятно? — Афина сделала многозначительную паузу и ввернула слово, которое было известно всему советскому населению с раннего детства. Лаконично, понятно и недвусмысленно.

— Все-таки ты спишь не с филологом, — улыбнулась Ляля, ощущая, как тягучая нестерпимая боль заливает ее с ног до головы. Это невозможно себе даже представить. Тонкие пальцы, пряный запах смуглой гладкой кожи, грязный, развратный шепот, блуждающая как тень улыбка, колючая манящая щетина и недавно прочитанная «Камасутра» — и все это с Жанной? Со свеженькой? Впервые? Ляля прикрыла глаза и застонала.

— Тебе плохо? — встрепенулась свекровь. — Лялечка, не надо так близко к сердцу… Ну, куда он от тебя денется.

— Действительно, — усмехнулась Афина. — Куда…

— Лялечка, Лялечка, детка. Может, врача?.. — Марья Павловна засуетилась, разбегалась по пятиметровой кухне, натыкаясь на стол, стулья, плиту, раковину, подоконник. Она стала похожа на дикую птаху, которую по недомыслию посадили в клетку.

— Все нормально. Все хорошо. — Ляля отряхнулась от странных видений и подумала о маме. Об утренней сцене. Вспомнила похотливый и хитрый взгляд мужа. — Никого он не любит, — спокойно констатировала она. — Никого. Так что, Афина, не пыли. Мне пора.

— Но как же, Лялечка? — Марья Павловна охнула и присела на краешек табурета. — Но как же?

— Что-нибудь придумаем… — вяло отозвалась та.

— А ты вообще зачем приходила, детка? — спохватилась свекровь и выбежала вслед за Лялей на площадку.

— Потом расскажу, — тихо ответила она. И вдруг широко и нагло улыбнулась. — Я обязательно расскажу, Марья Павловна. Все и всем. Обязательно.

— Деточка, Лялечка…

Ляля вошла в квартиру под звуки орущего радио. «Родительский дом, начало начал», — надрывался Юрий Антонов. «Ты в жизни моей надежный причал», — усмехнулась Ляля и принюхалась. В последнее время у нее обострилось обоняние — ее можно было посылать на границу работать собакой. Запахи, оттенки запахов, намеки запахов, остатки запахов — все это наполняло мир, от которого и без того тошнило. В детской пахло мамиными духами… Так стойко, так навязчиво. Ляля тронула рукой подушку, оглядела комнату и спокойно констатировала, что грязные мысли — это результат ее нервозности. Мама часто заходила в их комнату. В конце концов, она была у себя дома. Ничего страшного… Просто маму следовало внести в список возможных кандидаток. Но не как маму, а как просто женщину, одну из многих…

— А ребенка не будет, — сказала она, глядя в зеркало. — И мы — квиты, не так ли?

Именно так, сначала не будет ребенка, а потом — всего остального. Борьба до победного конца. А с животом она, Ляля, не боец. Поэтому ребенка не будет. Все правильно. Ребенка не будет, они уедут в свою квартиру, Ляля купит себе в «Березке» что-нибудь сногсшибательное, что-нибудь такое — супер! И тогда… Какие там группы молодежи? Что за детский лепет… Кирилл — диссидент? Смешно! Зато переспать с чем-нибудь особенным — со старухой матерью или там с политзаключенной — вот это для него самый шик. А значит, ребенка не будет. Тем более, что его и не должно было быть.

Ляля порылась в карманах куртки своего мужа и нашла там пачку сигарет. Медленно закурила, выпуская дым в лицо своему отражению. «Ну вот и все. Плод отравлен. Обратной дороги нет». Ляля решительно поднялась и направилась в туалет. Там в бачке унитаза мама держала всем известную заначку. Ляля с удовольствием глотнула коньячку и подумала, что напрасно лишала себя маленьких человеческих радостей. Она выпила еще и томным плавным движением сбросила с себя ночную рубашку. С чуть выпуклым животом она уже была не так хороша, как раньше… Но все можно исправить. Проблема заключалась в том, что Ляля никогда не бывала в больнице. То есть она не пользовалась услугами простых врачей. Но аборт нужно было делать именно у них. Потому что единственным человеком, который действительно хотел этого ребенка, был отец. И он никогда бы не позволил.