Злые происки врагов

- После разговора с Надеждой я занервничала всерьез. Но потом все же успокоила себя. Ведь, как ни крути, этого Олега Доризо я не знала, дома у него не бывала, посему никто никогда не докажет, будто я имею отношение к его смерти. А потом позвонил Кузьмин, начальник Дона, и стал орать, что запретил мне крутиться около трупов. Тут-то у меня ножки и подкосились. Я ведь не знала тогда, что речь идет о совершенно другом деле. И подумала: а что, если в той квартире нашли тело не хозяина, а кого-то, с кем я была знакома? Кроме того, тот, кто пытается меня подставить, запросто мог оставить в квартире следы, указывающие на мою связь с хозяином. Например, мою фотографию, расческу с моими волосами... даже посуду с моими отпечатками пальцев мог раздобыть, если постарался. В каком-нибудь кафе, где я пила кофе, например. Раз Кузьмин так быстро на меня вышел, значит, подбросили что-то вроде фотографии, так я рассуждала. И, струхнув, позвонила вам. Из-за Анненского я бы не стала вас беспокоить.

- Почему? - спросил Генрих. - По-моему, убийство Анненского может доставить тебе не меньше неприятностей. Смотри, как этот Куприянов ретиво за тебя взялся...

Я небрежно махнула рукой.

- Чепуха! Прошка прав: у Анненского наверняка целая свора знакомых, у которых имелись веские основания пожелать ему счастливого пути на тот свет. Я со своей картиной, да при шапочном знакомстве с жертвой, на их фоне теряюсь. А что капитан в меня вцепился, так это, скорее всего, Кузьмин постарался. Хотел поучить уму-разуму, чтобы больше у Петровки под ногами не путалась. Достала я его, видно.

- Кстати, о Петровке, - вмешался Прошка. - А где доблестный майор Селезнев? Почему он не прикрывает могучей грудью боевую подругу?

- У него отпуск, - ответил за меня Леша. - Ясное дело, он в Питере.

- Меня умилияет это "ясное дело". "Она не родила еще, но по рассчетам, по моим..."

- Прекрати цепляться к Леше, - вступилась я. - Всем известно, что Дон каждый свободный день старается провести с Сандрой. Где ж ему гулять отпуск, как не в Питере?

- А еще милиция жалуется, что им мало платят! Ничего себе мало, если на ментовскую зарплату можно каждые выходные в Питер кататься!

- Не каждые. По выходным Дон дежурит, отгулы копит. Как на неделю накопит, так и едет.

- Может, вы прекратите попусту языками чесать? - осадил нас Марк. Думайте лучше об убийствах. Варвара, я не понимаю твоего легкомысленного отношения к убийству Анненского...

- А чего тут понимать-то! Я его не убивала, слез над ним лить не собираюсь - светлой памяти покойный по себе не оставил. Если я и оказалась каким-то боком причастна к делу, то по чистой случайности. Никто меня специально туда не втравливал. Так зачем мне беспокоиться? Пусть Анненским занимается милиция, это их крест.

- Да? А ты уверена, что тебя не втравливали?

- Ты о чем, Марк? - насторожилась я.

- Ты уверена, что твою картинку украл Анненский? Лично мне это представляется сомнительным. Он - юрист, а ты - извини, конечно, - не Ван Гог. Чего ради ему было рисковать? Гораздо логичнее предположить, что Анненский просто поделился с кем-то своими впечатлениями о твоих художествах и рассказал об отказе выставляться. И уже этот кто-то - убийца или сообщник - украл ее и подбросил в кабинет жертвы. Чтобы навести милицию на тебя.

- Ничего себе - логичнее! - воскликнул Прошка. - Ну и логика у тебя, Марк!

- Да, - подключился Генрих, - И все это ты вывел из посылки, что Анненский - юрист, а Варька - не Ван Гог?

- Нет. У меня была и другая посылка. В городе с интервалом в три дня происходят два убийства. Второе кто-то со всей очевидностью пытается свалить на Варвару. Или, по крайней мере, бросить на нее подозрение. Одновременно выясняется, что и первое убийство милиция не прочь примерить на нее. Причем, с жертвой она практически не знакома, и, не найди они в кабинете Анненского эту злосчастную картину, Варвара, скорее всего, никогда не попала бы в список подозреваемых - даже на последнее место. Вы считаете, что это случайное совпадение?

У меня громко заурчало в животе. Настолько громко, что все посмотрели в мою сторону. Я поспешно влила в себя остатки чая и изобразила невозмутимость.

- Лично мне легче допустить случайное совпадение. Во-первых, хочется верить, я не нажила столь серьезных врагов, что мне захотели насолить таким иезуитским способом. Во-вторых, даже если и нажила: зачем им так распыляться? Приди мне в голову фантазия посадить кого-то за убийство, я ограничилась бы одним, зато не пожалела бы улик. Подобрала бы их тщательно и со вкусом, как букет, и у объекта не останется ни единого шанса ускользнуть от правосудия. А тут, сами посудите, смех один, а не улики! Минута, проведенная под дверью одной жертвы. Картина, подброшенная в кабинет другой. Из такого материала даже следователь Петровский не сумеет сшить мне приличного дела.

- А что, дело ведет Петровский? - испугался Генрих. - Опять?!

- Да нет, нет, это я так, для усиления образа...