Злые происки врагов

— Помнишь, я ее спросил о подозрительных незнакомцах, вертевшихся вокруг? И для достоверности поинтересовался, не заметила ли она в последнее время чего-нибудь необычного. Оказалось, заметила. Сначала Софочка, выпучив глаза, поведала мне о визите Санина. Он пришел через день после нашего отъезда. Тоже спрашивал, не появились ли в твоем окружении новые лица. А дня три спустя Софочка услышала, как кто-то ковыряется ключом в твоем замке. В «глазок» ей было не видно кто, а выйти на лестницу она побоялась, памятуя о сотрясении мозга в прошлом году. Но терпения ей не занимать, и она осталась караулить у «глазка», надеясь, что неведомый гость скоро выйдет и она успеет его рассмотреть. И действительно, минут через двадцать дверь открылась, и на лестницу вышел мужчина с длинным свертком под мышкой. Как раз в ту минуту, когда он попал в Софочкино поле зрения, с лестницы на площадку ступил другой мужчина. Его Софочка прежде не видела.

— А первого? — хором спросили мы с Лешей.

— Первый уже заходил к Варваре. В конце апреля. Высокий, крупный, темноволосый, с дорогим портфелем.

— Анненский! — догадалась я. — Пришел воровать мою картину.

— Так вот, увидев друг друга, оба остолбенели и, как показалось Софочке, испугались. Потом первый, со свертком, шагнул вперед, вгляделся в лицо второго и изумленно спросил: «Вы?..» Второй взял его за рукав и предложил объясниться в более подходящем месте.

— Ты показал Софочке портрет Виктора?

— А ты как думаешь?

— Он?

— Ну, на сто процентов она не уверена — лицо второго было в тени. Но на девяносто — пожалуй. Вы понимаете, что из этого следует?

— Анненский не был сообщником Синей Бороды, — сообразила я. — Он трепался о своих клиентках без всякой задней мысли. А увидев Виктора в подъезде одной из них, догадался, что тот использует его сведения в каких-то неблаговидных целях.

— Точно. И сразу стал опасен для Виктора. Правда, у Анненского и у самого было рыльце в пушку, поэтому он не бросился бы немедленно разоблачать негодяя, но, если бы до него дошел слух о погибших клиентках…

Закончить мысль Марку помешал приход Генриха.

— Это не она, — сообщил он, сунув голову в гостиную и пошел переобуваться.

— Как не она? — ахнула я.

— Что не она? — не понял Леша.

— Ты уверен? — спросил Марк.

Генрих снова возник в гостиной, на этот раз целиком. Отвечать на вопросы он начал в обратном порядке.

Марку:

— Уверен.

Леше:

— Не она, не Белоусова, звонила Варьке.

На мой вопрос он затруднился ответить, поэтому отчитался подробнее:

— Я решил действовать в лоб. Дождался, пока объект выйдет из дому, нагнал ее у булочной и изобразил нехитрую пантомиму. Сначала обалдело на нее уставился. Потом, как бы колеблясь, зашагал дальше, но тут же вернулся и говорю: «Знаете, девушка, вы до боли похожи на мою одноклассницу, мою первую любовь. Не подумайте чего плохого, у меня нет никаких далеко идущих или, упаси бог, неприличных намерений, но, может быть, вы не откажетесь посидеть со мной в кафе-мороженом? На меня нахлынули воспоминания юности, и мне хотелось бы ненадолго удержать их». Она лукаво улыбнулась и спросила, уверен ли я в чистоте своих намерений. Я ударил себя в грудь и поклялся бородой поволжского дедушки. Она рассмеялась и согласилась. Мило посидели. Не буду утомлять вас подробностями, но она без всякого нажима поддалась на мою провокацию, охотно вспомнила несколько случаев из своего школьного детства, а когда я спросил, видится ли она с кем-нибудь из одноклассников, легко и естественно упомянула о вчерашнем Варькином визите. Мало того, упомянув о нем, с энтузиазмом переключилась на воспоминания о Варваре. В частности, воспроизвела близко к тексту одно ее школьное сочинение. — Генрих закрыл глаза и процитировал: — «В комедии „Горе от ума“ А.С. Грибоедов использовал следующие сатирические приемы. Первый: говорящие фамилии. В скобочках — Фамусов, Молчалин, Скалозуб. Второй: диалоги „глухих“…»

— Хватит, Генрих! — запротестовала я.

— Еще она рассказала, как военрук набирал команду для каких-то военно-спортивных состязаний и по ошибке назвал Варьку Клюквиной, а она…

— Перестань! — Я замахала руками, как мельница. — Все! Я верю! Верю, что это не Белоусова.

— А почему? — спросил дотошный Леша.

— Потому что не станет тайная врагиня, только что устроившая мне подлянку, весело смеяться, обсуждая с незнакомцем мои школьные подвиги.

— Не знаю, не знаю… — протянул Леша с сомнением.

Но тут в квартиру ворвался Прошка.

— Я знаю! — закричал он прямо с порога. — Знаю, кто собирал сведения для Синей Бороды!

— Кто?! — вскрикнули мы одновременно.

Прошка горделиво вступил в комнату и попытался выдержать паузу, но его так распирало, что ответ вылетел как пробка из бутылки теплого и основательно взболтанного шампанского:

— Инна!

— Но… зачем?..

— Она знакома с Виктором?

— Она его сообщница?

Вдоволь насладившись нашей растерянностью, Прошка снизошел до объяснения:

— Она не знала, что собирает их для Виктора. Думала — для Доризо. Точнее — для книги.

— Для какой еще книги?

Ответ Прошки был длинен и обстоятелен. Начал он издалека.

* * *