Злые сестры. История трех ведьм

Цирцея не знала, что сказать на это. Слова Фланци глубоко ранили её, от них грозило разорваться сердце. Оно у Цирцеи стало похожим на одно из зеркал её матерей – каждая новая боль становилась новой трещинкой на поверхности зеркала, и оставалось лишь гадать, сколько ещё должно появиться таких трещинок, чтобы зеркало-сердце раскололось и разлетелось на мелкие куски. И как скоро эти острые осколки разорвут все внутренности Цирцеи, как это однажды описывала Гримхильда в сборнике волшебных сказок.

– Тебе известно, почему они ненавидят Белоснежку? – спросила Цирцея.

Фланци вновь переступила с лапки на лапку и выразительно, как это она умела, посмотрела на неё.

«Похоже, Фланци удивлена тем, что я сама до сих пор этого не поняла», – подумала Цирцея.

«На самом деле это никак не было связано с Гримхильдой, во всяком случае до того момента, когда она заставила твоих матерей убраться прочь с праздника Солнцестояния, унизив их таким образом перед всем двором. Вот тогда их ненависть переключилась с Белоснежки на Гримхильду. А эту маленькую дрянь они и раньше всегда ненавидели».

– Не смей её так называть!

Фланци была готова к этой вспышке гнева. Что уж там, для неё даже сердце Цирцеи открытой книгой было.

«Ты понятия не имеешь, почему твои матери так хотели избавиться от Белоснежки! И почему они до сих пор желают её смерти. Скажи, чем ты, собственно говоря, занималась, пока сидела в Начале? Почему не прочитала дневники своих матерей? Нет, ты ровным счётом ничего не знаешь о женщинах, которых приговорила к заточению!»

– Пойдёшь со мной в замок, Фланци?

Кошка не ответила, и её молчание кольнуло сердце Цирцеи.

– А где тела моих матерей? Ты что, настолько сердита на меня, что оставила их без присмотра и защиты в солярии? Решила таким способом осудить меня?

Фланци продолжала молчать.

– Ну и ладно. Только не думай, что наш разговор окончен.

«А я думаю, что окончен. Если хочешь узнать, почему твои матери ненавидят Белоснежку, скажи этой фифочке, чтобы порылась в их дневниках. Думаю, она найдёт всё, что нужно, на тех страницах, которые посвящены Гримхильде. Полагаю, у тебя в кармане есть зеркальце, чтобы связаться со своей королевской поганкой?»

– Есть.

«Ясненько. Выходит, когда нужно, ты попользоваться отобранной у своих матерей магией не брезгуешь. Думаешь, что помогаешь Белоснежке, держа её взаперти в их доме? Оставив её там в одиночестве, с одним только зеркальцем для связи? Пытаешься спасти ей жизнь или пытаешься оградить её от жизни?»

Прежде чем Цирцея успела ответить, Фланци убежала вперёд, оставив Цирцею стоять в одиночестве и тоске. Она всегда думала, что может положиться на Фланци, однако в их отношениях с кошкой что-то изменилось. Резко и неприятно изменилось, надо сказать.

Цирцее остро не хватало Белоснежки. В домике матерей Цирцеи они неразлучно находились с того момента, когда он подхватил и понёс их в Начало. Казалось, что это путешествие длилось целую вечность, хотя на самом деле заняло всего лишь несколько дней. Наверное, причиной тому для Цирцеи стало ощущение того, как безумно далека она от Морнингстара, и от Тьюлип, и Няни. Что вынуждена сидеть в четырёх стенах и только читать, вместо того чтобы помогать им во время кризиса, вызванного действиями её матерей. Именно тогда Цирцея осознала, как сильно нужна ей Няня, как крепко она полагается на неё. Как сильно любит её. Она ужасно чувствовала себя от того, что оставила Няню наедине со всеми проблемами, не могла без сердечной боли думать о том, что Няня могла обидеться на неё. Теперь, когда Цирцея увидела вдалеке Няню, она отчаянно, безумно захотела немедленно оказаться рядом с ней.

И оказалась. Прежде чем Цирцея успела что-то понять, она волшебным образом уже перенеслась в объятия Няни.