Злые сумерки невозможного мира

- Сколько понадобится! - зарычал Большой. - А кому не нравится, хай остается! Подъем!

- Надо передохнуть, атаман, - Артем сел рядом с Евдокимовым, со стоном сбросил рюкзак и полез за флягой.

Хочешь нас убить? Валяй, сделай одолжение - у меня плачет каждая жилочка, даже те, о существовании которых я не подозревал.

- Плачут, говоришь? - ощерился атаман забузившего воинства. - Да ты еще не видывал настоящей боли, пинкертон!

- Возможно. - Артем не стал спорить. - Но мера моего мизерного опыта уже превышена настолько, что я не в состоянии представить более худшего варианта. Предлагаю отдышаться хотя бы чуть-чуть.

На Большого было страшно смотреть: казалось, еще секунда-другая, и он бросится на них с кулаками. "Ну и пусть! - подумал Артем. - Чем так мучиться, лучше подохнуть!"

- Надо было погонять вас еще недельку! - выдохнул Большой и плюхнулся наземь. - Сколько раз клялся себе самой страшной клятвой: не связываться со всяческими дохляками, и вот - нб тебе! Даю четыре часа на жратву и дрему, и ни секунды больше!

Артем Баца - крутой мастер частного сыска - в ответ молча ткнулся головой в песок, Андрей уже спал.

Потом все возобновилось: бесконечная ходьба в сторожком безмолвии, периодические наскоки тошнотворных выродков Ада, и даже живительная влага, принимаемая чаще и чаще, начала казаться всего лишь досадным напоминанием об их подлой судьбине. Артема раздражало решительно все: и сухое шуршанье песка, и кровяное подмигиванье дурацкого неба, и неугомонные слабосистемные твари. Но больше всего он ненавидел своих сопутчиков.

- Отдых! - донеслось вдруг до его затуманенного сознания, рассчитывающего до мелочей очередной вариант беспроигрышной атаки на осточертевших сотоварищей. - Даю семь часов!

Когда напряжение в ноющих мышцах немного отступило, Большой ни с того, ни с сего пустился в туманные разглагольствования о том, как вредно влияет на психику человека длительное пребывание в приграничных мирах. О том, как превосходные, славные парни, совместно сожравшие не единый пуд соли, делались вдруг смертельными врагами, побродив по адским тропинкам неделю-другую...

- Ты это к чему? - взорвался Артем, взбешенный намеками атамана.

- Да просто предупредить хотел, - с удивительной для него миролюбивостью отозвался Большой, надкусывая хрусткий ржаной сухарь. Вон, хоть на меня погляди. Временами сам себе удивляюсь, в зеркало глядючи: и с чего ты, дружок, этаким стервецом смотришься? Всю-то жизнь был ты рубахой-парнем, таскал на хребте обессилевших, уступал местечко в трамвае дряхлым старушкам, жалел морды упившихся ухарей. Что с тобой сталось, Алик! Во что превратила тебя твоя "производственная атмосфера"!

- Слюни вытри, - посоветовал Артем. - И говори прямо.

- Ну, если общество просит... - Большой печально пожал плечищами и рявкнул, мгновенно превращаясь в прежнего деспота-горлодера: - Я за вами, орлы, в оба гляжу! И все свои дурацкие задумки выбросьте сразу: первого, кто дернется, оборотням скормлю! Оба с ума спрыгнете - обоих урою!

18

Несколько раз на дороге попадались им сцены всевозможных мучений, творимых над вполне реальными человеческими сущностями. Большой только мрачнел и прибавлял шагу. "Разорваться мне, что ли?! - заорал он на своих гуманистов-помощников, рискнувших обратить его внимание на недопустимость подобного поведения. - Их тут за неделю по три штуки оказывается! - Долго сопел, потом буркнул вполголоса: - Некоторых, конечно, доставать приходилось, когда без груза назад шел..."

По всему, получалось так, что болтались они в этих местах уже давненько. Рюкзаки заметно исхудали, вода в канистрах всхлипывала и бултыхалась на каждом шагу, ячейки одежных сеток плотно забились песчаной пыльцой, воздух практически не пропускали. Тело зуделось так, будто ночевали нагишом на муравейнике. Все время хотелось спать, нервы ощущались, как перетянутые басовые струны, готовые лопнуть в любое мгновение. Только страх перед неизвестными еще талантами атамана удерживал новичков в рамках повиновения.

Была еще остановка, и еще несколько... Ощущение времени стерлось, как лезвие двадцатилетнего хлебореза. Артем то и дело ловил себя на странных провалах в ничто, в полную потерю сущностной ориентировки. Были моменты, к счастью, мгновенно проходившие, когда он начинал сомневаться в собственном бытии.

"Не поддавайтесь дурману, парни! - хрипел Большой, время от времени награждая сопутчиков увесистыми тычками. - Ад только того и ждет, чтобы встать с нами на короткую ногу. Ему одинаково в масть признание реальности происходящего и иллюзорности человеческой личности, как таковой. В обоих случаях уровень выравнивается в его пользу. Будьте выше Ада!"...

19