Злые улицы 2

«Злые улицы» — игра с очень высоким уровнем насилия. Куда уж тут литрам рисованной крови, выливающейся из нутра разваленного молодецким ударом меча монстра, как в каких-нибудь фэнтезийных гриндилках. Здесь приходится делать действительно трудные выборы, и совершать действительно ужасные поступки. Особенно, когда прокачиваешь ветку Уважения.

А я к ее прокачке относился с достаточно большим рвением. И пока что мне все удавалось — даже смог нанять себе двоих подручных. Игроков, не НПС. А ведь всего год назад я и сам был подручным у Генри Бруни…

Стряхнув с себя воспоминания, я наклонился и резким движением сорвал скотч со рта связанного. Тот набрал воздуха, чтобы завопить, но я ленивым пинком ноги в солнечное сплетение заставил его замолчать. Да и смысл? Через дождь его крики все равно никто не услышит.

— Не убивайте меня… — простонал парень, катаясь по разбитому асфальту и прижимая связанные руки к груди, будто в жесте молитвы. — Не убивайте меня, прошу, я больше…

— Больше что? — я криво усмехнулся. — Больше не будешь? Да, ты и так больше не будешь, я могу тебе это гарантировать.

Раздражение трансформировалось в злобу на этого парня. Собственно говоря, он заслужил свою участь — упрямо лез ко мне в бизнес, не понимая никаких намеков. Так это и работает — мешаешь кому-нибудь делать дело, а потом умираешь. И твой труп либо никогда не находят, либо находят в очень плохом состоянии. Но так поступают только когда нужно сделать пример для других, кто ведет себя слишком нагло.

— Пожалуйста, — простонал он. Я не видел слез парня, дождь смывал их слишком быстро. Но я был уверен, что он плачет. — Мистер Бонпансьеро, прошу вас…

Роберто пошел к нам, разматывая трос, другой конец которого был привязан к фаркопу машины.

— Слишком поздно, — пожал я плечами и наклеил скотч на место.

Парень яростно замычал, задергал ногами, как мог, отбиваясь от моего подручного, который попытался намотать трос на его лодыжки.

— Накинь петлю ему на шею, что мне тебя учить что ли? — поморщившись, сказал я.

Не из милосердия. Мы должны быть уверены, что ублюдок умрет и не сможет никому рассказать, что именно произошло. За него должно говорить только его изуродованное тело.

Роб исполнил мой приказ: сноровисто связал петлю и накинул ее на шею парню. Подергал, проверил, что держится крепко, посмотрел на меня.

— Вы знаете, что делать, — сказал я, прислонившись к стене. — Встретимся завтра, обсудим дела.

— Да, мистер Бонпансьеро, — учтиво кивнул он и двинулся к машине.