Злые ветры дуют в Великий пост

— Ландо Русский объявился в Бока-де-Харуко, на берегу лимана. Уже собирался помахать нам ручкой с катера, но мы успели его захомутать. Ты рад?

Конде перевел дух. У него посветлело на душе, как будто на горизонте появился лучик солнца, слабенький, но предвещающий скорый рассвет.

— Я в восторге! Когда ты передашь его мне? — Не дождавшись ответа с другого конца провода, лейтенант повторил вопрос с легкой досадой: — Сисерон, когда ты отдашь мне Русского?

— Завтра утром, годится?

— Отлично, только постарайся, чтобы он хоть немного поспал. — И положил трубку.

Вернувшись в гостиную, он застает улыбающуюся, одетую Карину, которая держит в руке футляр с саксофоном на манер чемодана, словно готовая отправиться в путь.

— Я ухожу, полицейский, — говорит она, и Конде хочется связать ее. Уходит, думает он, уходит от меня. Мне вечно придется искать встречи с ней.

~~~

— Вот, получай, Конде. — Капитан Сисерон выглядел не столько довольным, сколько сонным, указывая на мужчину по другую сторону полупрозрачного стекла, который в этот момент почесывал подбородок. Недаром к нему приклеилась такая кличка, внешне он действительно напоминал русского: светлые, почти белые, волосы мягкими волнами спадали с круглой, как шар, головы; лицо характерного красного цвета, какой возникает при регулярном злоупотреблении водкой. В курточке со стоячим воротничком сошел бы за Алешу Карамазова, подумал Конде, который вынужден был оттеснить Маноло от окошка, чтобы хорошенько рассмотреть своего самого перспективного подозреваемого. Лейтенант хотел бы проникнуть в усталые, налитые кровью глаза, проникнуть в глубину темного взгляда, увидеть скрытую там истину, пока его собственное зрение не потеряло четкость от напряжения.

— И что вам удалось из него вытянуть?

— Он признался в подготовке к нелегальному выезду, а вот насчет наркотиков молчит. Я жду новостей из лаборатории — результаты анализа крови, дактилоскопии и, что обещает стать главной сенсацией, исследования окурка, найденного во дворе пляжного домика, где Ландо обретался со своими дружками.

— Сколько их?

— В катере было четверо: Ландо, его подруга и еще двое, Освальдо Диас и Роберто Наварро. В субботу они организовали что-то вроде прощального приема с участием множества гостей. Трудно поверить, но об их отъезде знала чуть ли не каждая дворняга.

— А где женщина и те двое?

— Мы с ними тоже работаем. Они тебе нужны?

Конде во второй раз оттеснил Маноло от окошка с полупрозрачным стеклом. Теперь Ландо грыз ногти и сплевывал куда придется; движения у него были вялые, как у типичного любителя марихуаны и других дурманящих продуктов. Лисетта и Ландо? — спросил себя Конде и не знал, что ответить. Повернувшись, он увидел возле Сисерона знакомую фигуру. Лейтенант Фабрисио ухмыльнулся.

— Вот как надо ловить преступников, Конде, — произнес он, и Конде не понял, чего больше прозвучало в этих словах — искренней радости или издевки.

— У него просто не было шансов вырваться из твоей железной хватки, — ответил Конде, решив выбрать ироничный тон.

— От меня — нет, не вырваться, — подтвердил Фабрисио.

— Ладно, — вмешался Сисерон, — как поступим, Конде?

— Для начала отдай мне этого. У меня есть предчувствие…

— У тебя есть предчувствие? — переспросил Маноло с улыбкой, но под тяжелым взглядом лейтенанта поспешно отвернулся и стал смотреть в окошко на задержанного.

— Но сперва я хочу знать результаты экспертизы. Жди меня здесь, Ландо, — сказал Конде, ткнув пальцем в окошко. Тот, кому адресовались эти слова, уже закончил грызть ногти и сидел, уронив голову на сложенные на столе руки. Ты уже созрел, решил Конде и вышел в коридор, задев плечом Фабрисио, который не посторонился, чтобы уступить ему дорогу. Пора научить этого придурка хорошим манерам, решил про себя Конде.

Услышав звук открываемой двери, Ландо поднял голову — медленно и зло, и так же зло смотрели его карие глаза. Конде лишь мельком взглянул на него и молча прошел мимо к дальней стене. Маноло подошел к столу и небрежно бросил на него папку, полную бумаг. Лейтенант закурил и стал наблюдать за спектаклем в исполнении своего напарника. По старой дурной привычке Маноло присел на уголок стола, едва касаясь его тощей ягодицей, и принялся болтать ногой в воздухе. Одновременно он открыл папку и начал читать с подчеркнутым интересом, изредка поглядывая на Ландо, будто сверяя описание с сидящим перед ним оригиналом. Глаза Русского в свою очередь бегали от папки к лицу сержанта и обратно.