Злые ветры дуют в Великий пост

— Это всего лишь отчет, Дед. Слышал поговорку «Бумага все стерпит»? А то, что скрыто за этой бумагой, иногда и вообразить себе невозможно. Карьеризм, подсидка, двуличие и бог знает что еще. Но по бумаге выходит, что она была образцом для подражания…

— Так, хватит, перестань проводить со мной урок кройки и шитья. Я все это знал уже в то время, когда ты свои сопли вытирать еще не научился… Послушай, Марио, я тебя не узнаю. Почему ты так медленно работаешь? Что с тобой происходит?

Конде тщательно затушил в пепельнице свою сигарету, прежде чем ответить:

— Не знаю, Дед, что-то меня смущает в этой истории, эта марихуана, взявшаяся неизвестно откуда, да и вообще я нынче чего-то никак не могу сосредоточиться.

Майор театрально воздел руки к небу и посмотрел в потолок, вероятно в ожидании содействия свыше.

— У нас на все рук не хватает, и у меня родила бабушка, так, что ли? Может, тебе и вправду подать в отставку? Значит, говоришь, все дело в том, что у тебя нет сил сосредоточиться?

— Да нет, Дед, я себя чувствую нормально.

— Судя по твоему лицу, хреново ты себя чувствуешь. Ох, Марио, не забывай, что я тебе говорил: веди себя прилично ради всего, что ты ценишь в жизни. Не вздумай в какое-нибудь дерьмо вляпаться, иначе мне придется тебя отстранить от дела.

— Дед, что все-таки происходит? Я что-то никак не врублюсь.

— Сам не знаю, говорю тебе, я только чую, что запахло паленым. В нашем ведомстве проводится широкая проверка, распоряжение спущено с самых верхов. Повторяю, мне неизвестно, что именно ищут и под кого копают, но не сомневаюсь, что дело серьезное и наверняка полетят головы, потому что копают глубоко. И больше ни о чем меня не спрашивай… А знаешь, вчера я получил от дочки письмо и посылочку. Похоже, у нее все-таки наладилась жизнь с тем австрийским экологом. Живут в Вене — я ведь тебе, кажется, рассказывал?

— Вот бы мне пожить в Вене! Я бы, наверное, стал руководить хором девочек. Молоденьких — годков так под двадцать… А в Вене есть полицейские?

— Дочка пишет, что ездила с мужем в Женеву на конференцию про китов и там они зашли… Куда бы ты думал? В фирменный магазин табачных изделий Цино Давидоффа. Говорит, чудное местечко. Она купила мне там в подарок портсигар с пятью гаванами… Ты не представляешь, как я скучаю по дочке, Марио. Не понимаю, чего ей приспичило ехать к черту на кулички.

— Ее позвала любовь, Дед, что тут поделаешь? Послушай, я, кстати, тоже влюбился, и если она мне скажет: поехали в Новый Орлеан, я с ней поеду.

— В Новый Орлеан? Влюбился? И что вы там будете делать?

— Ничего, будем слушать блюз, соул, джаз и все такое.

— Давай, Марио, поезжай, ты мне уже до чертиков надоел. Только сперва доведи до конца это дело. Даю тебе сорок восемь часов на то, чтобы ты сдал мне убийцу. Не уложишься — не получишь зарплату за этот месяц.

Конде встал, посмотрел на своего шефа и снова рискнул пошутить:

— Ну и пусть, не хлебом единым жив человек…

С этими словами он зашагал к двери.

— Сдохнешь с голоду!.. Постой-ка, ты слышал про Хоррина? Его госпитализировали после обморока в среду вечером. Говорят, редкий случай, что-то вроде предынфарктного состояния. Я вчера был у него, и он спрашивал про тебя. Лежит в клинике на Двадцать шестой улице… Знаешь, Марио, похоже, полицейским Хоррину больше не быть.

Конде с грустью подумал, что за десять лет совместной службы с капитаном Хоррином никогда не встречался с ним во внеслужебное время. Лейтенант много раз обещал Хоррину зайти к нему в гости, чтобы вместе посидеть вечерком за чашкой кофе, опрокинуть несколько стаканов рома, поговорить о том о сем, но так и не сдержал слова. А ведь они, пожалуй, были друзьями. У Конде защемило сердце от чувства неискупимой вины. Он сказал майору:

— Дед, почему все так погано? — И вышел, оставив своего начальника стоять в голубом облаке ароматного дыма от сигары «Давидофф-5000», гран-корона, 14,2 см, урожая Вуэльтабахо 1988 года, приобретенной в Женеве в фирменном магазине его величества Цино Давидоффа.