Злые вихри

-- Извините, ваше сіятельство, вѣдь, такъ еще рано, половина девятаго, когда же вы брали ванну раньше одиннадцатаго часу!

-- Ну, такъ, пожалуйста, поторопись, не заставляй меня долго ждать,-- произнесла Алина нетерпѣливо и даже сердито.

Вѣра скрылась.

Алина закрыла глаза и задумалась. Два дня не видала она Аникѣева. Да и въ послѣдній разъ онъ ушелъ отъ нея такимъ мрачнымъ, грустнымъ и разстроеннымъ. Она знала почти все относительно его дѣлъ и много объ этомъ думала. Не только что думала, а даже и дѣйствовала.

Кому же какъ не ей выручить его въ такія трудныя минуты? Какъ она будетъ счастлива, давъ ему хоть нѣкоторое спокойствіе, отогнавъ отъ него тяжелыя заботы о такихъ вещахъ, о которыхъ онъ не привыкъ думать и заботиться. Ея помощь, возможность этой помощи будетъ первымъ настоящимъ оправданіемъ ея поступка съ нимъ тогда, шесть лѣтъ тому назадъ, первымъ осязательнымъ доказательствомъ ея любви къ нему.

Уже вчера у нея было все готово, и она ждала его, заранѣе, радуясь тому, что онъ уйдетъ отъ нея не такимъ, какъ въ прошлый разъ. Но онъ совсѣмъ не пріѣхалъ ни на одну минуту.-- Ужъ не боленъ ли онъ?

Конечно, боленъ, и это неудивительно: онъ такой нервный, и непріятности окружаютъ его со всѣхъ сторонъ.

И вотъ Алина рѣшила исполнить то, на что до сихъ поръ не осмѣлилась ни разу. Она пораньше выйдетъ изъ дому на прогулку въ Лѣтній садъ... Вотъ, вѣдь, какое чудесное, ясное утро!.. Она и на прошлой недѣлѣ долго гуляла одна пѣшкомъ... Это не возбудитъ ни въ комъ подозрѣнія...

Вѣра, съ помощью страстно и безнадежно влюбленнаго въ нее лакея, совершила почти чудо, ванна была готова такъ скоро, что княгиня не успѣла разсердиться за промедленіе...

Въ туалетѣ по возможности скромномъ, но прелестномъ, дѣлавшимъ ее похожей на молодую дѣвушку, Алина вышла изъ дому и направилась пѣшкомъ къ Лѣтнему саду. Она быстро, своей легкой граціозной походкой, прошла къ противоположному выходу. Спустивъ густую вуальку и нѣсколько робко озираясь, миновала она Цѣнной мостъ и остановилась только у Симеоновскаго, гдѣ стоялъ рядъ извозчичьихъ каретъ, Алина взяла ее на часы, прижалась въ уголокъ и поѣхала къ Аникѣеву.

-- Здравствуй, Платонъ,-- ласково сказала она, когда "дятелъ" отворилъ ей дверь.

Платонъ Пирожковъ вытаращилъ глаза и остолбенѣлъ.

-- Что-жъ это? Ты не узнаешь меня?

Онъ тряхнулъ головою и мрачно произнесъ:

-- Какъ не узнать-съ, ваше сіятельство...

-- Баринъ дома? Здоровъ?

-- Дома-съ, пожалуйте!-- глубоко вздохнулъ "дятелъ" и отворилъ дверь "музыкальной" комнаты.

Аникѣевъ сидѣлъ передъ столомъ и что-то писалъ. Онъ не обернулся.

Алина неслышно прошла по ковру и дотронулась до его плеча.

-- Вы?!.-- могъ онъ только выговорить и такъ странно, что она не въ состояніи была рѣшить, доволенъ онъ или нѣтъ ея приходомъ.

Между тѣмъ, "дятелъ" тщательно заперъ двери и, конечно, притаился за ними.

-- Ты здоровъ? Отчего не былъ у меня ни третьяго дня, ни вчера?-- шептала Алина, съ нѣжностью глядя ему въ глаза.-- Я была увѣрена, что ты боленъ. Сегодня я почти всю ночь не могла заснуть отъ этой мысли и вотъ не утерпѣла... Ахъ, Миша, еслибы ты зналъ, какъ давно мнѣ хотѣлось побывать у тебя. Это неблагоразумно? Да?.. Но, впрочемъ, теперь врядъ ли бы я могла кого встрѣтить. А слѣдить за мной некому. Ну, ты здоровъ, по крайней мѣрѣ на ногахъ, и то слава Богу... Отчего же ты у меня не былъ?

Она обвила его, прижалась къ нему, все продолжала глядѣть ему въ глаза съ возраставшей горячей нѣжностью. И ему стало тепло, и онъ забылъ сразу все, что за минуту передъ тѣмъ тревожно и мучительно наполняло его мысли.

Онъ снялъ съ нея накидку и шляпу.

-- А какъ все-таки хорошо, что ты здѣсь, у меня,-- сказалъ онъ съ загорѣвшимися глазами.-- Ты говоришь, Алина, что почти не спала ночь и рано встала, а я спалъ много, всталъ недавно, но чувствую себя совсѣмъ плохо, то есть, чувствовалъ, потому что ты меня оживила. Знаешь ли, я еще ничего не ѣлъ сегодня и голоденъ. Я велѣлъ Платону подать мнѣ завтракъ. Ты, вѣрно, тоже еще не завтракала,

-- Да и тоже голодна.

-- Вотъ и отлично!. Позавтракаемъ вмѣстѣ.

-- Платонъ!-- крикнулъ Аникѣевъ.

Платонъ отскочилъ отъ двери въ передней и вошелъ съ противоположной стороны.

-- Что же завтракъ -- скоро?

-- Сейчасъ подаю,-- уныло отвѣчалъ "дятелъ".

-- А на мою долю хватитъ?

-- Коли не побрезгуете,-- пробурчалъ онъ:-- чай отъ моей стряпни давно отвыкли, ваше сіятельство, невкуснымъ покажется.

-- Да, если ты съ тѣхъ поръ разучился и моришь голодомъ своего барина. Тогда, въ Снѣжковѣ, ты готовилъ отлично.

"Дятелъ" не обратилъ никакого вниманія на эти слова и вышелъ бокомъ, со всѣми признаками самаго дурного настроенія духа.

Минутъ черезъ десять онъ внесъ и накрылъ небольшой складной столъ, а затѣмъ скоро подалъ яичницу съ ветчиной, маленькую сковороду съ телячьей ножкой въ мадерѣ и два великолѣпныхъ бифштекса. Онъ превзошелъ самъ себя. Все было такъ вкусно приготовлено, что самый капризный гастрономъ не могъ бы ни къ чему придраться.

-- Вотъ-съ, извольте попробовать, какъ я морю съ голода барина,-- не утерпѣлъ онъ, взглянувъ вызывающе на Алину.