Злые земли

Но теперь атаковали только двое — Айвз и тот, который не был ранен. Они мчались галопом и стреляли на скаку. Свинец сбивал верхушки камней и рикошетировал с визгом. Лаудон рискнул выпрямиться и быстро выстрелил несколько раз. Ему не удалось ни в кого попасть, но атаку он отбил. Нападающие развернулись, ускакали назад и присоединились к третьему человеку. Опять они разговаривали, Айвз махал рукой. Для него это также было личным делом, Лаудон это знал. Айвз ведь тоже запомнил вчерашнюю встречу в «Ассинибойне». Но теперь все трое повернули и галопом поскакали прочь.

— Айвз! — закричал Лаудон, в котором еще кипел гнев. — Вернись сюда, черт тебя побери!

Айвз оглянулся через плечо и что-то крикнул. Все трое начали уклоняться к северу, к речному обрыву. Лаудон сунул револьвер в кобуру, стал на колени возле девушки и расстегнул блузку. Он увидел мягкую белизну ее плеча и яркую кровь. Вытащил носовой платок и, сложив его несколько раз, приложил к ране, чтобы остановить кровь. Пуля прошла навылет через плечо, довольно высоко. Он почувствовал облегчение, но и злость тоже, и, странно, его гнев был направлен не только против Айвза, но и против нее тоже.

— Дурочка! — сказал он. — Что вы здесь делали одна?

— Каталась, — ответила она. — Заехала в овраг. Там были коровы — скот с «Длинной Девятки». Эти люди увидели меня. Погнались за мной и начали стрелять.

Он помог ей сесть поудобнее.

— Как вы думаете, на лошадь сможете сесть?

Она кивнула.

Он поймал обеих лошадей.

— Я вас сперва отвезу в Крэгги-Пойнт. Туда ближе, чем на «Длинную Девятку». Я хочу, чтобы вам как следует перевязали рану.

— Я считаю, что обязана вам жизнью, — сказала она. И плотно зажмурила глаза, как будто хотела вновь увидеть все, что случилось.

— Поедемте, — сказал он и помог ей встать.

Забавно, — думал он, — что выбор сделан за него. Теперь он обязан вернуться на ранчо, по крайней мере, чтобы доставить ее в целости и сохранности, но, пожалуй, когда он попадет туда, то сможет остаться. Фрум не будет вменять ему в вину, что он похоронил Джо Максуина, — теперь, когда он вытащил Элизабет Бауэр из этой переделки. О-о, теперь, — да здравствует герой-победитель! И правда была именно такой, как ее видел Айк Никобар: человек должен принадлежать либо к одной породе, либо к другой. Это значит, что надо следовать или за Фрумом, или за Айвзом. Ну, а он только что увидел в очередной раз, что означает следовать за Айвзом.

Но примешивалось сюда и что-то еще. Даже прошлой ночью, засыпая лопатой могилу Джо, он ощущал, что не хочет покидать «Длинную Девятку». Теперь он уже не мог одурачить себя, притворяясь, что возвращается на ранчо с сожалением. Джо назвал его честолюбивым. Могло быть такое, что, при всей печали из-за Джо, его собственные нужды оставались важнее? Почему-то он не хотел размышлять об этом…

7. ЖЕНЩИНА

Мысли Фрума вновь обратились к женщине. Она уже давно все время присутствовала где-то на обочине его мыслей, но временами приближалась, как сейчас, и тогда возникал вопрос: насколько ему можно рисковать? Он быстро глянул на Грейди Джоунза и Чарли Фуллера, опасаясь, что лицо может выдать его мысли. Но оба они ехали молча, не глядя в его сторону. Они возвращались втроем из верховьев Прикли, и теперь, когда день почти кончился, прокладывали путь среди ложбин, избороздивших равнинную местность. Строения «Длинной Десятки» уже были видны. Фрум посмотрел на север. К ранним сумеркам он мог бы уже быть у реки.

Что бы подумали Джоунз и Фуллер, узнай они об этой женщине, о его интересах и планах? А-а, к черту, он не обязан считаться с тем, что им понравится, а что нет! И все же в этих краях существовали определенные критерии, по которым оценивается человек, а он хотел иметь авторитет. У него были политические планы и устремления, о которых не стоило забывать. Для ковбоев куда важнее, как человек держится в седле, например, чем-то, какой позиции он держится в жизненно важных для Территории вопросах, таких как, скажем, должна ли столица быть перенесенной, или что делать с сотнями индейцев кри, которые сбежали из Канады с приближением восстания Райэла и с которыми столько возни. Нет, в Монтане не соберешь голоса, целуя детишек. И уж конечно не станут за тебя голосовать, если ты валяешь дурака с женой другого человека. Если, конечно, это выйдет наружу. Надо не упускать это из виду, прежде чем сделать хоть один шаг, о котором после можно будет пожалеть.

Тут заговорил Чарли Фуллер.

— Это Джесс Лаудон похоронил Максуина.

Чарли — это тот, который бесконечно возится с недоуздком по вечерам в спальном бараке. Его маленькое худое лицо отражало напряженную работу мысли.

— Эта лопата — из нашей кузницы.