Змееед

Получил Сей Сеич под командование «Главспецремстрой-12». Этот поезд я вам сейчас описывать не буду. Как-нибудь в другой раз. Если не забуду. Внешне поезд на ремонтный смахивает. Под ремонтный его замаскировали затем, чтобы поменьше внимания постороннего привлекать.

Первое задание Сей Сеичу — немедленно доставить в Ленинград трех пассажиров: Дракона, Люську и Змеееда. Зачем их надо везти в Питер и что они там забыли, Сей Сеичу никто не объяснил. Сам он спрашивать не привык: раз сказано ехать в Питер, значит, так надо.

Люське и Змеееду Дракон тоже ничего объяснять не стал.

Доехали без происшествий. Неслись быстро, без остановок. Змеееду Сей Сеич модную книжку сунул: Алексей Толстой, «Гиперболоид инженера Гарина». Развернул ту книжку Змееед, да так за всю дорогу и не оторвался. А Люська забралась в свободное купе и мастерским взмахом колоду по столу рассыпала — пальцы постоянной тренировки требуют.

Холованов к ней только раз заглянул.

— Людмил Пална, ты, наверное, вся картинками под одеждой расписана?

— Ах, Лексан Ваныч, все хотела, да никак не собралась. На нежных местах мечтала что-нибудь за душу берущее иметь: «Люби меня, а я — тебя». Но есть примета: счастливые наколки — только те, что в кичмане замастырены. А я пока еще не торчала. Нет на нежных местах у меня наколок. Хочешь проверить?

А глаза наглые, как у Змеееда, угол рубанувшего.

4

В Ленинграде «Главспецремстрой-12» забрался в какой-то травой заросший тупик меж кирпичных стен брошенных цехов с прокопченными битыми окнами. Сей Сеич в поезде остался. А Холованов с Люськой и Змееедом уехали.

По чьей-то команде кто-то выставил автомобиль. Прямо к приходу поезда. Минута в минуту. Тут все работает четко. Не то что у товарища Ягоды при встрече гонца с Колымы.

С вокзала — на Крестовский остров. В яхт-клуб.

— Так это то самое место, откуда инженер Гарин, уходя от преследования, угнал «Бибигонду», лучшую гоночную яхту!?

— Это, Змееед, то самое место.

— И… зачем мы тут?

— Сейчас увидишь.

Там, где когда-то инженер Гарин рубил концы «Бибигонды», теперь среди рощи мачт качались на волнах два торпедных катера. Два корпуса рядышком.

— Ух ты!

— Это, Змееед, не два катера. Это один. Сдвоенный. Два корпуса почти прижаты друг к другу. Между ними — четыре торпедных трубы. В два этажа. Два и два. Авиаконструктор Туполев Андрей Николаевич создал торпедный катер Г-5 — материал авиационный, двигатель авиационный, скорость соответствующая. Ни у кого в мире нет такой. Катер приняли на вооружение. А Туполев не унимается. По собственному почину взял да и соединил два корпуса. Получился катамаран. 2-Г-5. Мореходность исключительная. Испытания завершены. Но на вооружение пока такой катер не принят. Возможно, никогда принят и не будет. Морским командирам нужно что-нибудь попроще. Обыкновенный Г-5 им вполне подходит. Мы же тем временем используем этот сдвоенный катер для своих целей, делая вид, что все наши выходы в море — это продолжение испытаний. Добро пожаловать!

Кубрик оказался вполне пригодным для обитания людей. Чем-то на плацкартный вагон смахивает: нижняя полка, верхняя, столик крошечный. Только окна нет. И не так просторно — трубы какие-то вдоль переборок, краны, приборы измерительные с циферблатами, два красных огнетушителя, телефон такой, чтобы трубка во время качки не болталась.

Капитан с командой в составе одного штурмана и одного моториста — в правом корпусе, пассажиры — в левом.

Отдал капитан какие-то свои распоряжения на непонятном морском языке. Моторы не взревели, а тихо зарокотали, словно два ласковых кота. Отчалил катер от пирса, и, тихо тарахтя моторами, поковылял по волнам, переваливаясь с одной на другую. Вышли далеко в море, вот тут-то моторы и взревели. Не режет туполевское творение волны, но скользит по ним, срезая пенистые хребты. Без привычки мутит. Хотела Люська картишками сама с собой переброситься, но не выгорело. Дрожит кораблик, бросает его так, как бросаем мы с ладони на ладонь горячую картошку, в костре запеченную, и трясет его, словно пневматический отбойный молоток в руках шахтера Стаханова. Еще и рев адов. Да и запах масла горелого душит. Но зато уж и скорость, доложу я вам.

Сколько часов так неслись, никто не считал. Не до того. Одна мысль в голове стучит: уж скорее бы все это кончилось, уж скорее бы.

Все это кончилось глубокой ночью.

Заглушил капитан двигатели. Темь непроглядная. На Балтике — сентябрь штормовой. Но сегодня пронесло. Не штормит, просто качает немилосердно. Вытащил матрос на мокрую палубу огромное резиновое покрывало, соединил с каким-то шлангом, открутил что-то, зашипело внутри покрывала, разнесло его, в надувную лодку превратив.

Матросы с лодкой возятся, Дракон в кубрике Люську напутствует: