Змеелов

— Не злись. И я не пью и не гуляю. Но это хорошо, что ты так думаешь. Пусть и все так думают. А я работаю. Но мне нужна помощь, Ростик. Пойми, я стреножен. Мне шагнуть никуда не дают! Я думал, вот приехал человек, которому надо заслужить доверие, вернуть назад доверие… Я подумал, надо познакомиться с этим человеком… Может быть, не все уже кончено для него?‥ Мы познакомились… Ты еще не конченый человек, Ростик… Ты избалованный человек… Ты жил как в сказке… В той, в такой, где нет правил, где все можно… Там не кисельные берега у вас, там вообще нет берегов… Но… К счастью… Я так думаю, насколько знаю людей, а я знаю людей, со сколькими в грязи вывалялся, я думаю, что ты не безнадежен… Я решил, ты согласишься мне помочь…

— Так вот зачем Дим Димыч сдал мне свою комнату? Ну и ну!

— Не злись. У Дим Димыча свои планы касательно и тебя, и меня, и Светланы, и маленького Димы, и вообще вселенной. Он строит души. У меня планы поскромней. Мне нужно, чтобы Ростислав Юрьевич Знаменский слетал через недельку-другую в Москву. На денек. Всего лишь на денек. К себе домой. Навестить жену. Это так естественно. Ну и, заодно, встретился бы там кое с кем из влиятельных своих приятелей. Да что приятели, у тебя же тесть министр. Вот этот уровень мне и нужен. Мне нужно, чтобы мое письмо дошло до самого верха. Понял?! К Самому! Вот и все, что от тебя требуется, Ростик.

— Сам бы и слетал. Тем более, как ты утверждаешь, тебя в Москве знают.

— Мне нельзя. Чудной человек, совсем, смотрю, наивный человек. Международником был? Совсем, смотрю, наивный международник. Вот тебя и повели.

— И сейчас ведут. Это так, ведут!

— Не злись. Пойми, я на крючке. Каждый мой шаг под присмотром. Ну, полечу, если в самолет пустят, ну, прилечу, если долечу. Кто я? А, этот Ашир Атаев из Ашхабада, выгнанный за взятки! Кто меня выслушает? Жалобщик… Обиженный… Дежурный по прокуратуре возьмет брезгливо письмо, он его и закроет, а то и перешлет сюда, в Ашхабад. И тогда… — Ашир вскрикнул, сжался, обеими руками схватившись за живот, будто кто вонзил ему туда нож. И такая боль развела его губы в яростный оскал, что почудилось: убит человек. Но вот он и снова распрямился, даже ухмыльнулся кривовато, взял стакан, жадно стал пить.

— Тогда пойди в ЦК, — сказал Знаменский. — Пробейся на прием. Тут-то тебя действительно каждый знает.

— И каждый знает, что меня еще будут судить, если не пожалеют, знают, что я спиваюсь. Вон какой! Кто станет со мной разговаривать? А вот то, что я пришел в ЦК, а вот про это кое-кто узнает… И тогда!‥ — Он снова, но уже медленным движением, прижал ладони к животу. — Нет, никуда не денешься, ты мне нужен, Ростик. И еще больше стал нужен, когда подвернулся этот случай с этим Посланником. Удача! Счастливый случай! Если, конечно, ваша поездка состоится. Но думаю, что состоится. Как думаешь?

— Глупые затеи всегда удаются. Этот глупый Посланник, пожалуй, клюнул на твой чал.

— Он не глуп, Ростик, ты ошибаешься. Он просто несчастный, смертельно больной старик. Ах, как ты плохо разбираешься в людях! Баловень! Баловень!

— Ну, хорошо, про Москву мне хоть что-то понятно, но в этой поездке что я могу для тебя сделать?

— Еще больше, чем в Москве. Мне не хватает сведений. Ты их мне привезешь, тебе их передадут. Я думал, что мне пригодятся твои связи, теперь ты поработаешь у меня и связным.

— Если соглашусь, Ашир.

— Как это? Как это не согласишься? Ты — кто? — Ашир перегнулся к Знаменскому через стол. — Ты задумывался, кто ты?‥ Знаю, задумывался. Все время об этом думаешь. Ты — о своей беде, я — о своей. Но… я же сейчас даю тебе возможность послужить Родине… Громкое слово сказал? Нет, такое самое, какое нужно! Тебе повезло, я считаю. Это опасно, учти. Могут убить, учти. Тебе очень повезло, я считаю!

— Да, увлекательно говоришь. — Улыбка все же и тут пришла к Знаменскому на помощь. Не до улыбок было, а он так широко улыбнулся, что и Ашир не удержал губы, оскалился.

— Ах, какой! — восхитился Ашир. — Ах, баловень, баловень судьбы! Учти, если проболтаешься, если струсишь, меня в одну минуту ликвидируют. А мне нельзя исчезать из жизни. Мне — нельзя! Понял?!

— Что же это все-таки за страсти-мордасти? Торгаши? Всерьез? Взятки? Если это не убийство из-за ревности, то из-за чего же?

— Наркотики, друг, наркотики, — сказал Ашир, осторожно оглядываясь и шепотом.

— Какие еще наркотики? Ты что, в Колумбии, в Сингапуре, в Гонконге?

— Не кричи ты! Тише удивляйся… Я — у нас, я — здесь…

— У нас — наркотики? Торговля наркотиками? Может, скажешь, мафия?

— Может быть… Может быть… Это и выясняю.

— Ашир, да меня погонят с такими мыслями! Скажут, свихнулся я у вас от жары. Скажут, связался с сумасшедшим!