Змеелов. Книга вторая (СИ)

Благодаря особым привычкам товарища Сталина, который «никогда не спит в Кремле» и работает по ночам. И звонит в полночь-заполночь подчиненным, требуя чтобы они были на месте, все руководство СССР перешло на режим вампиров. То есть до обеда они дрыхли, часам к двум приезжали на работу и там сидели до пяти утра. В ожидании знаменательного звонка.

В отличии от формального руководство республики, где преобладало «засилье национальных кадров», нарком внутренних дел Туркменской ССР, как представитель федерального центра и «око государево» был русским. Кажется, у местных чекистов, без сантиментов, специально в приказе оговорены требования к национальности своего руководителя.

Сейчас это был не так давно ( пару лет максимум) присланный сюда Борщов. Человек с обычным лицом пахаря, на миг оторвавшегося от сохи. С бесцветными гипнотическими глазками. И большими лопоухими ушами профессионального настройщика роялей.

И «национальные кадры» он не любил. Мягко выражаясь.

А как у нас говорил «флюгер» Никитка Хрущев, транслируя мысль вождя на августовском пленуме 1937 года? «Нужно уничтожить этих негодяев. Уничтожая одного, двух, десяток, мы делаем дело миллионов! Поэтому нужно, чтобы не дрогнула рука, нужно переступить через трупы врага на благо народа.»

При этом наш «добрый вождь» в нелепом желании «установить порядок» никогда не отказывал просьбам руководителей с мест увеличить им лимит на убийства. Например, в ответ на телеграмму из Кирова, где бесповоротно глупо просили дополнительно расстрелять еще 300 человек, «отец народов» от души предложил сразу 500!

В этой же канве и здесь действовали.

Так, главным чекистом Туркмении было собрано все греческое население Ашхабада, все сорок пять человек, за исключением малолетних детей, но включая подростков, и как потенциальные граждане страны представителя Малой Антанты, с другим членом которой — Финляндией сейчас идет жестокая война, все они были обвинены в подготовке вооруженного восстания. И захвата власти в Ашхабаде.

А поскольку арест сопровождался многодневными избиениями в застенках, а в финале арестованного привозили на место казни, заставляли смотреть на казнь других узников и говорили «теперь твоя очередь» — то как правило, все хором подписывали признательные показания. Подбадриваемые уколами раскаленного шила. И попутно оговаривая множество своих друзей и просто знакомых.

В финале картина выглядела так: все греки, 45 человек поголовно, в том числе старики и подростки, дружно покупают в магазине «Динамо» охотничье мелкокалиберное оружие, затем быстренько атакуют милицию, уничтожают ее, добывают более серьезное оружие, после нападают на армейскую дивизию, расквартированную в Ашхабаде и окрестностях, разгоняют ее, разгоняют другие воинские части и спец части НКВД, свергают советскую власть в городе и республике в целом. И вуа-ля греки призывают войска Антанты! Спуская с цепи собак войны! Все эти удивительные показания зафиксированы официально, под протокол.

Я, конечно, прекрасно понимаю, что в столичном городе особистам работать более комфортно, чем по пескам гоняться за басмачами, но не в такой же степени!

Ситуация достигла апогея, когда после греков под эту же сурдинку чекисты импульсивно взялись за местных казахов. А на севере Туркмении их проживало до тысячи человек. Из которых 800 были арестованы и осуждены. Мол, они — те же турки. Как и туркмены. Но арестовать всех туркменов в республике при всем желании не получалось, поэтому аборигенов сильно не трогали.

От длинных рук НКВД не спасал даже дипломатический иммунитет. Так, в качестве превентивных мер, часто арестовывались работники афганских и персидских консульств и подвергались пыткам. Так выбивались признания и добывались новости и полезная информация.

При этом английские резиденты с багровыми лицами, чувствующие себя в Ашхабаде как дома, старательно обходились чекистами стороной. За версту. А как же — «белые люди, высшая раса». Вот такое вот проявление звериного фашизма и расизма со стороны представителей советской власти.

Чувствовалась, что «работа» доставляет Борщову буквально садистское наслаждение. Он радовался как испорченный ребенок ножу хирурга. Не знаю, правильно ли я сделал, что полез в эту опасную игру. Засветился по полной. Как бы меня ненароком, как таракана, выползшего на свет, не раздавили. Боюсь я сам не могу ответить на этот вопрос. Но отступать уже поздно. Назвался груздем — полезай в кузов.

Но пока и здесь тоже все прошло гладко. После вручения моего подарка. Мне было обещано, что на базе жуткой тюрьмы в пустыне, под названием «Рохи Сафед» — Белый песок, будет организована «шарашка», которой и поручат мою разработку. НКВД обеспечит шарашку штатом: учеными, «технарями», квалифицированными рабочими, для опытных производств. Я же передал туда свои эскизы, техзадания и наработки.