Змеелов. Книга вторая

И всячески их ублажать, не жалея собственных сил и здоровья. Чтобы тебя условный Лазарь Каганович «похлопал по плечу». Или потрепал по щеке. Потому, что они будут лишь без конца придираться «Мало чувства в ваших словах о любви к Советской Родине и к коммунистической партии! Все слишком формально звучит» — и ты, как попугай, должен будешь бесконечно повторять все требуемые речи. А тебе снова будут кривить рожу, как Станиславский «Не верю», и намекать, что ныне в ходу простой принцип: лучше осудить сотни невинных, чем отпустить одного виновного.

Маленький, затурканный советский человек, не отличает партийного босса от начальника ЖЭКа (коего боялся не меньше), страшится до седых волос самого зачуханного инструктора из райкома, от любой мелочи впадает в панику: «Влип!» Это «влип!»

А спорить, отстаивая свою точку зрения, доказывая, что и тебя свои мысли могут быть — чревато. Ляпнешь лишнее и тебя сразу подведут под статью. Секретных сотрудников НКВД — «сексотов», без устали трудящихся под лозунгом «Тук-тук, я твой друг!», в нашей стране излишек.

А между тем, меня так и подмывало резать правду-матку. Это вчера, выпивши, мы были с этим придурком неразлучные друзья. Обнимались и провозглашали тосты " За долгожданное объединение украинского народа" или «За ирригацию Узбекистана». «Жизнь прекрасна и удивительна, если выпил предварительно».

Сегодня же у меня настроение с похмелья хреновое. Просил же, не кантовать… Больше всего на свете мне сейчас хотелось этому прокурору зверски разбить будку. В кровавое месиво. Желательно совковой лопатой, размахнувшись от души. Чтобы голова в трусы провалилась. Но, как провозглашал незабвенный Шура Балаганов: " Бить нельзя".

Между тем, было за что. Возьмем хотя бы вечное полуголодное существование в нашей стране. Коммунисты ведут себя как полные олигофрены. Кажется чего проще?

Если у нас на домашних подворьях, личных огородах, дачных участках и прочих остатках былой роскоши, составляющих всего три процента сельскохозяйственных земель в СССР, крестьяне умудряются вырабатывать до 30% товарной продукции сельского хозяйства по многим позициям — картофелю, овощам, молоку, яйцам, ранним фруктам и ягодам, то даже дебилу понятно, что раздав в личную собственность 10% сельскохозяйственных земель ты навсегда решишь в нашей стране проблему голода.

И можете играться в оставшимися 90% земельного фонда сколько хотите. Делайте там в качестве социальных экспериментов хоть колхозы, хоть совхозы, хоть прочие коммуны. Для умственно отсталых. Детей-то голодом морить за что? Зачем делать из них дистрофиков?

Все всё прекрасно понимают. Когда был НЭП и частная собственность — в стране царило продуктовое изобилие. Все продавалось крайне дешево. И выбор был большим — молоко, масло, домашняя колбаса, сало, лепешки, жареные куры… Все было!

Страна, издавна кормившая всю Европу, страна, даже прошедшая через гражданскую войну и страшный голод начала 20-х годов, была удивительно богата! По рассказам очевидцев, летом 1925 года в Москве и Ленинграде, в любом гастрономе, в любом магазине можно было купить все — начиная от прекрасных вин иностранных марок до сахарных косточек на суп за десять копеек. В Гостином Дворе любые дефицитные вещи, свои и заграничные, продавались по самой дешевой цене.

Но прошла коллективизация, сделали все вокруг — народным, все вокруг — своим, то есть ничьим, и куда моментально все делось? Куда делся, к примеру, сахар на Украине? Ведь здесь же работает столько сахарных заводов? При царе, подгулявшие купцы часто для куража высыпали несколько вагонов сахара на мостовую и делали «зиму» среди лета. Ездили «по снегу» на санях и фотографировались.

Для начала сахар стал продаваться по исключительно талонам. Затем и по талонам сахар стало не найти. Вместо него стали отоваривать старое неликвидное варенье. Чаще всего сливовое повидло. Помните О. Бендер разогнал толпу в Черноморске, утверждая что на углу лежит кем-то потерянный талон на повидло? Найти такой было все равно, что сорвать в Лас-Вегасе джек-пот.

Между тем, власти все прекрасно понимают. Во время войны, чтобы уменьшить угрозу голода, рабочим и прочим горожанам в прифронтовых областях раздавали по сотке колхозных земель для личного использования. То есть честное понимание, что хозяин соберет с этого мизерного участка урожай больше, чем подневольный колхозник, всегда присутствовало.

К несчастью, в это же время пошли в страну потоком зарубежные продукты по ленд-лизу. Американская тушенка «второй фронт», австралийская и новозеландская баранина, сорго из африканских колоний и рис из Индии. Хотя в Индии миллионы туземцев, лишившись этой еды, умирали с голоду. Это окончательно испортило коммунистов.