Змеелов в СССР

А ведь раньше я вообще никогда о смерти не задумывался. Мне всегда казалось, очевидно, так же, как и большинству людей, что жить я буду вечно. И если кто умирал из родственников, близких или знакомых — даже тогда я относился к смерти, как к чему-то постороннему, не реальному и был почти уверен, что ко мне она не придет. А если и придет, то это будет не скоро.

Но вот произошел несчастный случай, — и смерть уже ждет меня. Такой облом. Человек предполагает, а бог располагает.

На этом мои печальные мысли оборвались и я уснул тревожным сном.

Утром меня разбудил негромкий разговор туркменского помощника врача и медицинской сестры Гюльбэшер, стоявших около моей кровати. Между прочим, в речи помощника доктора я явственно уловил слово «олер», относившееся ко мне. Что означает «умрет».

Вот же коновалы туркменские! Уже меня похоронили! А вот хрен вам! Не дождетесь!

Я открыл глаза и глухо, сухим, не послушным языком сказал по-туркменски, что умирать пока не собираюсь.

— Ах, яшули [Уважаемый]! Прошу меня простить. Я и не знал, что вы так хорошо уже владеете нашим языком. Ну, как вы чувствуете себя? Что с вашей рукой?

Я показал руку. Опухоль опала. Но чернота еще не прошла. Затем были измерены температура, давление и пульс.

— Откровенно говоря, — сказал мне помощник врача, — ваше состояние было очень тяжелым. И я рад, что вам стало легче. Но еще один сердечный укольчик вам не помешает.

Когда врач и сестра ушли, ко мне подсел профессор Лобанов

— Ну как Вы, молодой человек? — весело сказал он, желая меня ободрить.

— Спасибо, теперь лучше, — ответил я. — Только вот жаль с охотой не повезло. Вы уж простите меня…

— Какой вздор! — обиделся профессор. — Было бы здоровье… Охота от нас никуда не уйдет.

Потом я попросил профессора принести зеркало. Я взглянул в него и себя не узнал. Лицо было желтое, как воск. Глаза запали, нос заострился.

— Ну, как? Хорош? — улыбался Лобанов.

— Лучше некуда, — возвращая зеркало, мрачно ответил я.

— Да, брат. Ангел-хранитель за тебя постарался. Укус был смертельный, — серьезным тоном заметил Лобанов, — и если бы не помощь врача и твой организм…

В это время отворилась дверь и явилась сестра Гульбэшер, неся на подносе две большие пиалы со свежим бараньим супом — шурпой. Первый раз я поел за последние пять суток. Поел с огромным аппетитом и сразу почувствовал, как прибавились силы.

Я потом еще две недели провел в больнице и все же выкарабкался. А профессор к тому времени уже уехал.

Глава 20

С больничного я вышел только в конце октября. Я на своем практическом опыте смог оценить известную пословицу:«лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным». Так как основной трудовой стаж у меня был не велик, а оклад небольшим. Бюллетень у меня оплачивался из расчета 60%, так что на руки я получал всего лишь 63 рубля. Вру. Как и всех советских людей, меня заставляли с зарплаты подписываться на облигации внутреннего займа. Так что минус еще двадцать пять рублей.

Народ настолько не верил, что государство вернет эти деньги, не говоря уже о процентах или выигрышах, что рыночная цена этих облигаций была всего 5 % от номинала. То есть за свои 25 я мог бы получить на рынке рубль. С копейками.

Тут даже популярная шутка ходит: «Милицейский протокол: »… На станции обнаружен труп неизвестного… Следов насилия нет, за исключением квитанции о подписке на заем.""

На оставшиеся деньги я мог бы кое как питаться. Но мне надо было оплачивать жилье — сто рублей в месяц. Так что если бы не накопленный «жирок», то мне пришлось бы голодать и нищенствовать. Эх, уйди, печаль, сейчас ты совсем не к месту нагрянула.

При этом начальству, как обычно, было плевать на нужды своих работников. Тут все подчинялось простому принципу: «Голый прыгает дальше!»

К работе я приступил, но так до конца еще после болезни и не восстановился. Пользы от меня пока было с гулькин хвост. Тем более, что теперь я снова очень боялся змей. После такого-то стресса. Так что действовал я очень осторожно, медленно, змей наловил в ноябре очень мало. А у меня зарплата сдельная. В общем, получил голый оклад, и змеиного яда добыл и отправил тоже на копейки.

В зимний сезон — декабрь, январь змей ловить было бесполезно. Я уходил в отпуск. Оплачиваемым был только один месяц. А кто забыл — напомню, что привычные в будущем вещи, так-то пятидневная рабочая неделя, восьмичасовой рабочий день для трудящихся, ежегодный оплачиваемый отпуск в 24 дня — все это далекие достижения товарища Л. И. Брежнева. Раннего. А сейчас с этим большие сложности.

То есть с учетом, что и первая половина февраля была почти пустая, то с конца сентября я был выбит из колеи почти на полгода. Растерял весь свой высокий рейтинг. Уже «не был на хорошем счету». Мир жесток и неудачников никто не любит.

К тому же, нынешняя зима выдалась суровой. Редкой. Творилось что-то небывалое. Месяца два, если не больше, лежали снега. Морозы держались жгучие — с ветром, с метелями… И это на юге, где мягкие бесснежные зимы совсем не редкость.

Короче, хоть песни пой:

"Бывайте здоровы, живите богато,

Насколько позволит вам ваша зарплата.