Змеелов в СССР

Русские есть русские. Они без хорошей водки свою жизнь не представляют. Даже в жарких пустынях Туркмении. В российском словаре давно порхает летучая фраза: «Веселие Руси есть пити». Связанная с народным одобрением кабацкого разгула, с призывом к пропиванию имущества, к утоплению в зеленом вине молодецкой удали.

А местные мусульмане, как я уже упоминал, тоже к водке относились сугубо положительно. Тем более, что зимой тут довольно холодно. Вот и пили зимой — от холода, летом — от жары.

И кроме того, не забываем, что рядом Памир. А там местные мусульмане пьют водку как воду. Потому, что Памир сотни лет находится под властью секты измаилитов. В Европе она широко известна под названием «ассасины». То есть наркоманы- убийцы. На «Крышу Мира» измаилиты перебрались еще во времена монголов, в поисках надежного убежища. Эти горы степная конница не захватит. А ассасины издавна привыкли одурять себя всем, чем можно. От наркотиков до спиртного. У них все в кассу.

Конечно, Советская власть без долгих церемоний главу секты — «Старца горы» ( местные именуют его Ага-ханом) расстреляла. И объявила, что народ и здесь будет строить социализм. Стройными рядами. И не выделываться. Так что, преемник Ага-хана, от греха подальше, перебрался в британский Пакистан. Но народ на Памире остался прежний. Со своими привычками.

В общем, моя водка стала дико популярной. А поскольку продукт выпускался очень ограниченными порциями, то в скором времени у меня его местное начальство стало выкупать, рвать с руками, для презентов в Центр. В Ташкент или Москву.

Летом в Туркмении было жарковато. Весь многокрасочный весенний наряд Маргианы успел потускнеть. Отцвели, отпылали под жарким солнцем багряно-красные тюльпаны, ремерии и маки. Погасла огненно-желтая дельфиниум семибарбатум. Тут и там на пригорках и вдоль дорог виднелись куртины зонтичных — знаменитые ферулы и доремы.

Зато на этом же желтоватом фоне резко выделялись густой зеленью кроны фисташковых деревьев, напоминавшие издали степные стога. Росли фисташки на некотором расстоянии друг от друга, на вершинах холмов. Земля, братцы, полна контрастов!

Да и змеи попрятались, перейдя на ночной образ жизни. В один из июньских летних дней ко мне явились киношники. Они попросили кобру для съемок эпизода художественного фильма. Мне отводилась там роль консультанта. Я согласился. Но до сих пор ругаю себя за то, что пошел на это.

Надо ли говорить, что для съемок фильма я извлек из своих «закромов» самую «форматную» змею? Здоровенную гадину. Красавицу! Такой только в фильмах про Индиану Джонса сниматься, в главной роли. Успех был бы обеспечен без всяких «профессоров Джонсов».

Часов в десять утра вместе со съемочной группой я выехал на трандулете-автобусе за город, туда, где желтели небольшие барханы, поросшие редким кустарником.

Утро было жаркое. Я сказал режиссеру, что надо бы снимать пораньше или к вечеру, когда спадет жара. А сейчас песок накалился и кобра не выдержит такой высокой температуры. Но режиссер мое предложение отклонил, сославшись на то, что у него строгий съемочный график и медлить ему нельзя. Время — деньги.

Я выпустил кобру на песок, и с помощью сачка пытался ее поднять, чтобы она эффектно выглядела в кадре. Она долго не подчинялась. Видимо, из-за жары у нее не было сил. Наконец, она все же поднялась. И когда оператор приготовился ее снимать, кобра снова поникла, распластавшись на песке. По телу змеи пробежала судорога…

Сварилась, как яйцо в кастрюльке!

Так я загубил без всякой пользы для дела свою лучшую змею. Домой я возвращался в скверном настроении, с едким чувством вины и негодования на себя, на свою бесхарактерность.

В начале июля, закупившись, и прихватив полный комплект змей, я снова рванул в Киев. Дела делать надо! Как гласит одна из мудрейших житейских истин: «Кто не идет вперед, тот идет назад». Богатеют граждане — богатеет страна. Я так думаю. В общем: Волка овцы кормят!

С момента гибели уголовников прошел уже почти год. Вероятней всего они расслабились. Чего бояться? Пока вроде нечего. А у милиции и у чекистов еще продолжается кадровая чехарда, связанная с перетасовкой старых карт товарищем Берией. Риск в пределах нормы. А если сидеть жопой стулья полировать, то ничего у тебя не выгорит.

До самого Киева дело шло хорошо. И столице Советской Украины я тоже не искал приключений. Старался держаться подальше от привокзального шалмана, где пьют пиво различные ханурики. Но, не свезло.

Спиной я почувствовал на себе чей-то неприятный взгляд, сверлящий мою фигуру. Я украдкой обернулся, но ничего подозрительного не заметил. Тут же народ клубится, как насекомые в роях. Главное, что не видно никаких людей в форме, проявляющих ко мне нездоровый интерес. С остальным разберемся. По ходу дела.

Так что с вокзала я пошел пешком, поминутно проверяясь. Жарко. Солнце печет. Вскоре я боковым зрением заметил, что за мной, поодаль, следует мужик неопределенного возраста, явно зековской внешности, с острыми, мелкими чертами лица, делающими его похожими на отвратительного грызуна.